Раз пенёк, два пенёк - [9]

Недолго Бобик пожил с новой невестой. В скором времени благополучно угорел женишок, хе! Следователь копать не стал, в милиции только локтем перекрестились — одним подонком на белом свете меньше стало. Но, если мозгами пораскинуть, то все стрелки на Клавку сходятся: печную заслонку прикрыть — минутное дело. Вот такие пироги, дело прошлое.

А Борода здесь до сих пор шустрит. Работает, твою мать, со Шрамом и Гендосом. Так вот, я к чему веду-то? Ей, такой акуле, двух сопляков вчерашних бомбануть — что высморкаться!

Век живи — век учись! Рыжий Лёха внимательно слушал напарника и больше не перебивал.

Ба! Легки на помине! Шагают: без сумок, один с перебинтованной головой — прямиком к милиционерам. Интуиция Петровича не подвела.

— Смотри-ка, очкастый — будто из-под бомбёжки! — начал, было, зубоскалить Лёха.

Однако старшина быстро настроил молодого коллегу на серьёзный лад. Он грубо постучал костяшками пальцев по веснушчатому лбу напарника.

— Дуурень! Плакать бы не пришлось!

Похоже, худшие ожидания Петровича сбылись — Клавка своего не упустила. У практикантов возникли серьёзные проблемы, и на горизонте замаячило уголовное дело! Это не есть гут, очень даже не гут. Вполне вероятно, что в ходе следствия всплывут на поверхность и недавние проделки линейного наряда, вкупе с работниками вытрезвителя. А советский закон, хоть и справедлив, но — суров.

— Дяденька, с нами беда приключилась. Куда податься, не знаем! — ещё издалека по-цыгански запричитал Шурка.

Конечно, кудрявому очень не хотелось ползать на брюхе перед тем, кто его же вчера и ограбил, но… судьба, как говорится, зла.

— Выкладывайте, где вас чёрт носил, — настроение Петровича вконец испортилось.

Шурка принялся повествовать об их злоключениях, стараясь не упоминать подробностей, связанных с употреблением спиртного. Конечно, стреляного воробья старшину Шуркины потуги в заблуждение не ввели, но в данный момент Петрович даже не задумывался о моральном облике потерпевших. Мрачная перспектива служебной проверки, а, возможно, даже и суда, рисовалась воображению старого служаки.

— Да, ребята, не послушали вы старшего лейтенанта, — Петрович непритворно тяжело вздохнул, — пойдёмте в отделение, заявление там напишете. Оформим всё, как положено.

— А можно без заявления? — подал вдруг голос Васька.

— Это как? — Петрович заинтересованно поднял бровь.

— Ну, нам бы уехать отсюда. На поезде, — пояснил, в свою очередь, Шурка.

Да была б воля Петровича — на Луну обоих бы отправил! Шурка, не подозревая того, озвучил самое горячее желание старшины.

Однако усатый хитрец выдержал долгую паузу. Он прикурил не спеша сигарету, прокашлялся, сплюнул в урну, подкрутил усы — и только после всех этих процедур начал говорить.

— Домой, что ли, собрались? Это хорошая мысль. И умная. Наконец-то начинаете думать головой, а не задницей. Эх вы, практиканты! Вот вам практика, суровая проза жизни! — указательный палец Петровича застыл в вертикальном положении.

— Нет, не домой — помотал головой кудрявый.

— Вот, поперечный! Чего ещё надумал?

— Нам на практику нужно ехать, в Березняки. Посадите на поезд, а? Возвращаться назад никак нельзя, могут выгнать из училища за пьянство. Помогите, товарищи милиционеры, не дайте пропасть! — Шурка театрально всхлипнул.

— Так ведь с голоду-холоду помрёте там! Ни денег, ни вещей в наличии, — осторожно посочувствовал Петрович.

Усатого милиционера неожиданно смутило то, что к экспроприации денежных средств у молодых людей он тоже приложил руку.

— Подъёмные попросим. Как молодые специалисты, — успокоил взыгравшую, было, совесть старшины Васька.

— Идите, вон на скамеечке посидите пока. А мы тут посовещаемся с сержантом.

Практиканты послушно исполнили указание милиционера. Петрович же снял с пропотевшей головы фуражку и обтёр внутреннюю сторону околыша носовым платком.

— Ну, что делать будем, Алексей? Поможем студентам?

— Почему бы и нет? Нам это ничего не будет стоить. Пусть едут отсюда, с глаз долой.

Старшина задумался, машинально продолжая тереть околыш. Как ни крути, но выходило так, что именно то, о чём просили практиканты, для милиционеров оборачивалось благом.

Решено, надо скорее сажать пацанов на поезд! И пусть они потом творят, что хотят — хоть об стенку головами своими бестолковыми бьются. Главное, чтоб вне его, Петровича, юрисдикции! Зловещий призрак служебной проверки отступил.

Усатый надел фуражку и махнул рукой:

— Ну, что ж, так тому и быть! Поможем ребятишкам, нам потом зачтётся.

— Где? На доске соцсоревнования? — хмыкнул сержант.

— Всё, сажаем мальчишек на поезд, — ушёл от ответа старшина.

Милиционеры направились к практикантам твёрдой походкой уверенных в себе мужчин. Поезд, проходящий через Березняки, прибывал на первый путь.

Практикантов определили в общий вагон, на боковые сидячие места. Петрович, по доброте душевной, выдал в дорогу вчерашним нарушителям рубль денег и початую пачку «Астры».

Проводница, смазливая болтушка лет двадцати пяти, пообещала милиционерам:

— Буду за ними смотреть, как за родными. В Березняках высажу обязательно. Не то, что вино — даже пиво они у меня на вкус не попробуют! Чаем, так и быть, бесплатно напою. Даже, — тут она подмигнула игриво рыжему сержанту, — бутербродами угощу.