Раз пенёк, два пенёк - [10]

— Ну и ладненько, — быстро ответил Петрович вместо Алексея, открывшего уже, было, рот для комплимента.

Старому служаке стало немного обидно, ибо хорошенькая проводница подмигнула не ему, старшему наряда, а подчинённому, пусть даже гораздо более молодому и симпатичному. Нарушение субординации, понимаешь!

Милиционеры удалились. Вскоре шипящий репродуктор объявил о прекращении посадки и попросил провожающих покинуть вагоны. Поезд плавно тронулся, за окном поплыл ставший уже привычным пейзаж с белёным вокзалом старинной постройки, голубями, скамейками, снующими людьми и двумя сотрудниками внутренних дел, бдительно следящими за порядком на вверенной им территории.

Соседями по купе оказались двое мужчин и пожилая женщина. Мужики выставили на стол снедь, достали бутылку водки. Пригласили, как водится, соседей. Практиканты тактично отказались.

Состав катил мерно, негромко беседовали мужчины, дремала тётка, сновала туда-сюда шустрая проводница. В Березняки поезд прибывал поздним вечером.

Ближе к обеду проводница стала разносить чай. Не забыла и практикантов, выставив перед ними два дымящихся стакана в блестящих подстаканниках.

— Пейте, потерпевшие. Сейчас бутерброды принесу.

— Можно потолще, тётенька? — заискивающе полюбопытствовал Шурка. Васька стыдливо отвернулся в окно.

Соседи, как по команде, повернули головы в сторону практикантов. Дремлющая тётка заинтересованно приоткрыла один глаз.

— Хорошо, племянничек, для тебя спецзаказ сделаю! — потрепав по кудрям попрошайку, залилась колокольчиком проводница.

— Мы тоже хотим чаю с бутербродами! Правда, Степан? — раздалось из купе напротив.

Молодой мужчина пожирал глазами проводницу и скалился до ушей — совсем, как артист из французского фильма про любовь, недавно смотренного в областном кинотеатре.

— Бутерброды кончились! А чай принесу! С печеньем! — тут же ответила, лучезарно улыбаясь, хозяйка вагона.

Ничего так, мужик! Чем-то даже похож на французика…. И, кажется, без кольца на пальце.

— С печеньем — так с печеньем! Ждём, красавица!

«Французик» понравился труженице железной дороги, и на «красавицу» она среагировала, как подобает. Девушка поплыла по вагону, словно лебедь, умудряясь при этом усиленно вращать бёдрами.

Тем временем, старший из соседей обратился к ребятам:

— Пацаны, так вы, никак, влипли? То-то, вижу, без вещей сидите. Давайте к нам за стол, порубаете чутка!

Шурку уговаривать не пришлось — он тут же перебазировался к соседям. Ваське пришлось последовать примеру товарища.

Проводница, вскоре появившаяся с чаем, предупредила взрослых:

— Сами выпивайте, но чтобы молодым — ни капли! Иначе я вас с поезда сниму!

— Не беспокойтесь, мы только покушаем! — вытерев рот рукавом, заверил Шурка.

— Милая, ни в коем разе не нальём! Даже, если попросят! — поклялся, приложив руку к сердцу, молодой мужик — Виктор. Словно в любви признался!

— Под твою ответственность! — девушка шутливо погрозила пальцем и ушла, выпятив грудь колесом.

Кудрявый, отбросив излишнюю скромность, немедленно принялся утолять голод. Он на раз уничтожил бутерброды, потом приступил к соседской курице. Васька наконец-то, понял, что стеснения здесь неуместны, и тоже взялся за еду. Юноша начал потихоньку отщипывать кусочки, тщательно пережёвывая каждый.

Шурка давно уже набил брюхо и отправился, вместе с Виктором, курить в тамбур. Васька же всё никак не мог разделаться со своей ножкой. Тем временем старший, Степан, достал раскрытую бутылку и плеснул по чуть-чуть в стаканы. На руке дядьки синела наколка.

У Васьки курица застряла в глотке. Опять уголовник! Ой, как бы опять на те же грабли не наступить!

Степан всё понял. Он выпил, не дожидаясь напарника:

— Да ты не шугайся, молодой. Не из блатных мы. А это — ошибки молодости. Знаешь, как на Руси говорят: от тюрьмы, да от сумы… всяко в жизни бывает. Перекусил? Пойдём покурим, что ли.

— Я не курю, — Васька расправился, наконец-то, со своей порцией и аккуратно обтёр губы носовым платком.

— Постоишь, за компанию отравой подышишь, — Степан шутливо подмигнул.

Виктор с Шуркой попались им навстречу. Они уже подымили, и, кажется, собрались наведаться к проводницам. Сосед что-то объяснял кудрявому, а тот согласно кивал головой.

Степан благодушно улыбнулся:

— Заходил кругами Витька! Эх, скинуть бы и мне десяток-другой годков!

Он закурил «Столичную», слегка приоткрыв дверь между вагонами. Колёса застучали громче, свежий воздух ворвался в щель, задувая запахом смолёных шпал.

Степан, стряхнув пепел в консервную банку, прикрученную заботливой проводницей, спросил запросто:

— Так что с вами случилось?

Васька принялся рассказывать с самого начала. Как отметили День Победы, а после отправились в дорогу. Как их забрали милиционеры и поместили в вытрезвитель. Как остались без денег, а, в конце концов, и без вещей. Степан слушал, внимательно, не перебивая.

Когда же практикант закончил своё невесёлое повествование, сказал задумчиво:

— Вот видишь, Вася, каким боком дело повернулось. Куда ни кинь — везде враги. Что менты, что шпана.

Но я думаю, что самый главный виновник всех ваших неприятностей — это вино. Не вы первые страдаете от него. Я в своё время поплатился за пьянку молодостью, в лагере оставленной. Мои ровесники семьи заводили, добро наживали, детей растили. А Стёпка под прицелом у автоматчика лес валил. И по сей день бобылём хожу — ни семьи, ни детей.