Раз пенёк, два пенёк - [46]

— Какие гости? — прожевав, наконец, спросил Шурка.

— Алан будет. И девчонки.

— Насчёт девчонок уточни, пожалуйста.

Кудрявый громко отрыгнул. Кажется, макароны уже начали портиться.

— Вера, Света и… Вика! — Васька подмигнул товарищу.

— Ээ… а почему к нам? У Алана отдельная квартира.

— Потому, что так захотела Вика. Давно она тебя не видела.

Шурка бросил ложку в опустевшую сковороду и тяжело вздохнул:

— Я, вообще-то, сейчас не очень хорошо выгляжу. Тут какая-то свинья намедни налетела на меня. Здоровый такой хряк. По роже от него получил — ни за что, ни про что. Блин, опять чёрная полоса пошла!

— Слушай, я знаю, о ком ты говоришь. Он ведь и на нас пытался напасть. Но Алан его поколотил!

Васька азартно стукнул рукой об руку, а после поправил съехавшие на нос очки.

— Такого здоровяка? — недоверчиво переспросил Шурка.

— Ну да. Шкаф. Правда, громко упал. Я тоже Алану помог немного.

— Поделом ему! Наконец-то, хоть одна хорошая новость. А ты, Васька, молодец! На тебя положиться можно, я давно это понял.

Своей похвалой кудрявый вогнал товарища в краску. Васька пробормотал что-то о том, что «сам погибай, но товарища выручай», а потом вконец смутился и смущённо замолк. Шурка поспешил сменить тему.

— Слушай, Васька, а почему ты пошёл в ПТУ? Такие ребята, как ты, обычно заканчивают с отличием среднюю школу и поступают в институт. Или, даже в университет!

— Случилось так, что мои родители погибли в автокатастрофе, когда я учился в седьмом классе. Мы остались вдвоём с бабушкой. Денег, сам понимаешь, в обрез было. Вот я и пошёл в ПТУ после восьмого класса. Стипендия, обмундирование, бесплатная кормёжка. А в институт и после училища поступить можно, было бы желание.

— Вот как! Я и не знал. Видишь, Вася, как получается в жизни. Твои родители погибли, но ты хоть с бабушкой остался. А мои живы. Только я с раннего детства в приюте, — Шурка горестно вздохнул.

— Кстати, ты знаешь, почему Павел Валерьянович отправил на практику нас вдвоём? — попытался отвлечь от грустных мыслей товарища Васька.

— Нет. А что, была причина?

— Директор вызвал меня к себе и сказал: поедешь, мол, в Березняки вместе с Шуриком. Парень он хороший, но слабохарактерный. Ты, Василий, как один из лучших на курсе — повлияй на Александра! Ну, я ему в ответ: хорошо, Павел Валерьянович, повлияю. Только вот получилось так, что повлиял на меня ты. Помнишь День Победы?

Ребята рассмеялись. Хорошо, что всё хорошо закончилось. Впрочем, ещё не закончилось. До конца практики оставалось две недели.

Кабан разработал план мщения. Откладывать дело в долгий ящик он не собирался. Шляетесь, ребятки, по вечерам в комендатуру к девкам? Очень хорошо! Там дорожка безлюдная, узкая — не разминуться. То, что надо.

Подстеречь где-нибудь возле кладбища — раз плюнуть. Этого боксёра сзади колом по голове на раз кончить. Щенка «опустить», а после придушить. Да всё дело обставить так, будто у них вышел сексуальный конфликт между собой. Стянуть с обоих штаны, сунуть кол в руки практиканту — и вот она, версия для следствия! Убийство на почве любовных страстей.

Только надо ещё алиби себе состряпать, для безопасности. Как — Кабан уже продумал.

К концу рабочего дня директорский «УАЗик» подкатил — в третий раз уже — к злополучным пенькам. Похоронная команда отдыхала, лёжа на пригорке. Потрудились мужики на славу! Могила была выкопана, рядом с ней красовался продолговатый короб, кое-как сколоченный из привезённых досок.

Представители власти вылезли из машины и приступили к осмотру. Наум Лаврентьевич одобряюще закивал головой, но Ефимов, по всей вероятности, остался недоволен результатами работы.

Кивнув на «домовинку», он строго спросил Панкратыча:

— Что за конструкция, инженер?

— Дык, гробик… простенький. Сами же сказали, товарищ старший лейтенант, что невелику помидорину хороним, — испуганно моргая глазами, тут же стал оправдываться плотник.

— Гробик? А я подумал, что это — ящик для снарядов, — без тени улыбки заметил участковый.

Петя Синий, несмотря на серьёзность ситуации, захохотал в голос. Панкратыч же виновато переминал ногами землю и готов был вот-вот расплакаться. Полупьяный плотник походил на провинившегося первоклассника.

— Андрей, ну какой с них спрос? Спасибо, что хоть так сделали, — махнул рукой Грендельман.

— А гражданская панихида будет? — пошутил, в свою очередь, Синий.

— Ага, ещё и оркестр закажем. С контрабасом!

Грендельман начал успокаиваться, и уже адекватно реагировал на юмор. Петя с Панкратычем свою работу сделали. Почти. Осталось только закопать тело.

— Давайте, мужики, закончим дело! Кладите её в ящик… тьфу, в гроб… и зарываем по быстренькому, закапываем! Петя, возьми лопату у Панкратыча! Устал уже человек, не видишь, что ли?!

Подёнщики кое-как засыпали могилу землёй. Клавка упокоилась под пеньками.

На Панкратыча было жалко смотреть. Отвыкший от физического труда и давно уже не поднимавший ничего тяжелее стакана, он выдохся совершенно. Бывший плотник побледнел, коленки его тряслись. Язык у Панкратыча, словно у собаки, вывалился наружу. К концу работы директор всерьёз уже опасался заполучить ещё одного, свежего, покойника.