Раз пенёк, два пенёк - [25]
Но — парни не жадные, вина предлагают. А выпить Петя мог с кем угодно: хоть с солдатами, хоть с матросами.
Синий прохрипел осипшим от спиртного голосом:
— У вас есть водка?
— Да, товарищ, у нас есть спирт! Маршируй к нам! Мы пролетария завсегда угостим.
Хорошие ребята, компанейские. Облизнув пересохшие губы, Петя зачарованно двинулся навстречу неожиданным собутыльникам.
Но, наступив рваным кедом на острый камень, Синий вскрикнул от боли и выматерился. А когда поднял глаза, то закричал от ужаса. По ногам его потекло, Петя позорно обмочился.
Он дал дёру, перескакивая через оградки, точно молодой козёл.
Утром Васька поучал непутёвого товарища:
— Шурка, ты что, с ума сошёл? Опять напился с соседями! Нашёл кому подражать! Они оба типичные алкоголики, или, говоря народным языком — пьянь подзаборная.
Заметь, какой у Панкратыча распорядок: с утра исчез, к вечеру домой на карачках приполз. И так изо дня в день.
А Петя этот, так называемый Синий? По всей вероятности, уже умом тронулся дядька. Сидит на кухне, как истукан, глазами хлопает. Весь, извините, обосс…ный, и воняет почище скунса! Видно, какой-то дряни наглотался вчера.
Ни забот, ни хлопот, тунеядцы. Зачем ты, Шурка, берёшь с таких товарищей пример?
— Вась, я вчера получил травму. Где доктора найти? — кудрявый не желал слушать нотаций.
— Так он дома ещё, пожалуй. Иди в здравпункт к десяти. Кстати, насчёт твоего больничного листа, я договорился. Ты, часом, никому пьяный на глаза не попадался? Иначе, подведём Ивана Ивановича!
— Нет, кажется, — неуверенно отвечал кудрявый, — мы посещали вчера безлюдное место.
— Ладно, я пошёл на работу. А ты ступай к доктору. Да смотри, не пьянствуй больше, — Васька хлопнул дверью.
Шурка встал, попил воды и направился на кухню. Что там с Петей, не повредился ли действительно умом?
Синий сидел на табуретке, уставившись в одну точку. От него скверно пахло, но Петя этого не замечал — сосед беззвучно шевелил губами, словно шептал молитву.
Шурка пару раз щёлкнул пальцами перед носом товарища. Тот поднял глаза на вчерашнего собутыльника.
— Петя, что с тобой? Говорить можешь?
Синий кивнул. Потом произнёс еле слышно:
— Выпить есть?
Шурка отрицательно покачал головой.
— Одеколон? — в голосе соседа сквозила надежда.
— Ну, есть полбутылочки, — неуверенно отвечал практикант.
Петя просительно посмотрел на парня. Кудрявый без слов принёс остатки «Шипра».
Синий вылил содержимое в железную кружку и выпил всё. Скривился, ухватил щепотку сахарного песку, зажевал, отбивая вкус «огненной воды». Отпустило, вроде!
Петя порылся в карманах, достал пару измятых сигарет. Одну протянул товарищу, а вторую сунул себе в рот.
Сказал, распространяя аромат парфюма на всю кухню:
— Шурка, я вчера такое видел. Страх Божий! Значит, проснулся ночью на кладбище. Голова трещит, хреново. Дай, думаю, пройдусь по могилкам, ещё стопочку-другую приму.
Вдруг два ухаря подкатывают, солдатики. Только форма у них старого образца — как в кино про Чапаева. Давай, говорит, товарищ, выпьем за победу мировой революции. А по мне, так хоть за чёрта лысого — лишь бы налили. Давай, говорю, хлопнем, наливайте. Они мне, иди, мол, к нам, нальём тебе спиртяги. Я-то рот и раскрыл на дармовщинку.
Пошёл в их сторону, споткнулся о камень — мОрок отпустил, глаза на место встали. Гляжу, а передо мной два упыря! Клянусь, вот зуб! Руки костлявые тянут ко мне и улыбаются так злобно, ровно сожрать хотят.
Ох, и бежал я! Быстрей лошади. Всё, на кладбище Петя больше не ходок. Только после смерти. А пока живой — ни за какие пряники не сунусь туда! Что же ты меня там оставил-то, а, дружок?
— Да я и сам неподалёку вырубился. Башку расколотил. Видно, где-то ударился хорошо. Немного раньше тебя пришёл, только к полуночи дома оказался. Тоже страху натерпелся, — Шурка продемонстрировал рану, кое-как залепленную лейкопластырем.
— Это нас Бог наказал за грехи наши, — Петя боязливо перекрестился.
Первой из автобуса вышла Вера. Она тащила на плече спортивную сумку. Следом показалась толстушка Вика, загруженная двумя объёмными кульками. Наконец, с авоськой в руках, появилась и Светка. Клавка загасила папиросу и приготовилась.
Сегодня Виктории исполнялось двадцать пять. Свой четвертьвековой юбилей девушка решила отметить, как подобает, и поэтому не поскупилась на продукты, неограниченный доступ к которым имела в местной столовой. Приятные хлопоты! Вера с Викой направились к вахте, весело щебеча между собой. Казалось, громадные сумки им нисколько не в тягость.
Светка приотстала от подруг. Огурцы, неразумно загруженные в дырявую авоську, повылазили со всех щелей, грозя растеряться дорогой. Снегурка пыталась запихнуть особо непослушные овощи назад, но это у неё не очень хорошо получалось.
— Светик! Приветик!
Клавка вынырнула непонятно откуда и, как всегда, неожиданно. Светка затравленно уставилась на бывшую подругу.
Тем временем, баба подошла к ней вплотную, задушевно ухмыляясь:
— Не бойся, милая, не укушу. Или я на собаку похожа?
Светка ничего не ответила. Она не знала, что говорить, и поэтому лишь, молча, теребила ручку авоськи.
— Огурчики, огурчики не потеряй! Давай, помогу сложить. Этот сюда пристраивай, а два сверху. Да поперёк, поперёк клади! Ага! Вот, так лучше — донесёшь по-тихому.
Александр Трофимов обладает индивидуальной и весьма интересной манерой детального психологического письма. Большая часть рассказов и повестей, представленных в книге, является как бы циклом с одним лирическим героем, остро чувствующим жизнь, анализирующим свои чувства и поступки для того, чтобы сделать себя лучше.
Книга рассказов Полины Санаевой – о женщине в большом городе. О ее отношениях с собой, мужчинами, детьми, временами года, подругами, возрастом, бытом. Это книга о буднях, где есть место юмору, любви и чашке кофе. Полина всегда найдет повод влюбиться, отчаяться, утешиться, разлюбить и справиться с отчаянием. Десять тысяч полутонов и деталей в описании эмоций и картины мира. Читаешь, и будто встретил близкого человека, который без пафоса рассказал все-все о себе. И о тебе. Тексты автора невероятно органично, атмосферно и легко проиллюстрировала Анна Горвиц.
Солен пожертвовала всем ради карьеры юриста: мечтами, друзьями, любовью. После внезапного самоубийства клиента она понимает, что не может продолжать эту гонку, потому что эмоционально выгорела. В попытках прийти в себя Солен обращается к психотерапии, и врач советует ей не думать о себе, а обратиться вовне, начать помогать другим. Неожиданно для себя она становится волонтером в странном месте под названием «Дворец женщин». Солен чувствует себя чужой и потерянной – она должна писать об этом месте, но, кажется, здесь ей никто не рад.
Бич (забытая аббревиатура) – бывший интеллигентный человек, в силу социальных или семейных причин опустившийся на самое дно жизни. Таков герой повести Игорь Луньков.
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.