Райское яблоко - [55]
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?
И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть. Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
И сказал змей жене: нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, когда вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
Вот здесь не дыши, дорогой мой читатель. Лукавит змей – да. Но не лжет. Жена ведь боится, что в ту же секунду, как только отведает плод вместе с мужем, так смерть и наступит. Ударит в них и поразит, будто молния. Но Бог говорил ведь совсем о другом. Он предупреждал, что отнимет бессмертие.
Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедовал тебе, сказав: «не ешь от него», проклята земля за тебя: со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Терние и волчцы прорастит она тебе, и будешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты, и в прах возвратишься.
Вот это и есть наказание – смерть. А жить можно долго, хоть до изнуренья! Болеть, выздоравливать и размножаться, и делать покупки, и рыбу удить, но только нельзя забывать, что, наевшись, размножившись и излечив все болезни, ты должен вернуться обратно в ту землю, откуда был взят.
Итак, человек (скажем проще, Адам!), отведав запретного плода, был изгнан, стал смертен (хотя прожил долго, и это указано: сто тридцать лет!), но Еву познал, и она зачала.
И начался грешный наш род человеческий.
Откуда при этом тревожном начале возьмется вдруг счастье на свете? Берется. И длится, и длится, и длится, и длится. Загадочно, и вопреки, и бесстрашно.
Смотрите, как это случилось с Алешей. На каждое свидание Катя приносила ему яблоко. Он ел его и улыбался глазами, совсем как отец. Зима была в самом разгаре, снег сыпал и сыпал. И было морозно, но холодно не было. Морозно, свежо, хорошо, вот и все. После уроков он даже не заходил домой, хотя учился в Хлыновском тупике и до дому была ровно одна минута ходьбы, но дома могли задержать разговором, обедом, скандалом – да мало ли чем, – а сразу же ехал к ней на Якиманку и ждал ее там во дворе. Она выходила, вернее сказать, выбегала, и цвет ее глаз поражал все сильнее. Алеша не мог к ним привыкнуть. Нельзя было поцеловать ее сразу – морозный сияющий воздух был полон чужими зрачками, как сад мошкарой. Он брал ее сумку. Они уходили. И рай уносили с собой. И все занесенные снегом – то в блеске веселого солнца, а то в синеве уютных и ранних, стыдящихся сумерек – знакомые каждому скверы, дворы тогда становились их садом Эдемским, и птицы московские криком своим, и гвалтом голодным, и быстрым полетом, сверкая на фоне сплошной белизны, их не беспокоили, точно как те, счастливые, сытые птицы в Эдеме отнюдь не тревожили Еву с Адамом.
Им было не просто хорошо вместе, им было так хорошо, что все время хотелось выплеснуть наружу избыток своего счастья, и потому они вели себя подобно детям или молодым животным, выпущенным на волю из душных житейских загонов и клеток. Они, например, смахивали снег с детских качелей, и эти качели со скрипом и скрежетом взмывали наверх и опять опускались, постанывая и кряхтя в удивленьи, они залезали по пояс в сугробы, пытаясь достать голубую сосульку, причудливо свесившуюся с карниза, они разбегались, заметив дорожку из синего плотного льда на асфальте, и, крепко обнявшись, катились по ней. Бывало, что падали. И хохотали. И были подъезды с их мокрым теплом и стенами цвета болотной лягушки, где рай становился немыслимо ярок, терял ледяную свою белизну и переливался, как переливались какие-нибудь водопады в Эдеме, играя то бликами, то золотыми и синими вспышками мощного света.
Они целовали друг друга.
И так проходили часы, протекали холодные, сонные зимние месяцы, и все остальные уставшие люди в уставшей от снега и мрака Москве не знали и знать не могли, что в столице, где вечно случались события, драки, и свадьбы, и выборы в Думу, спектакли, разводы, обманы, рожденья, где грубо гудели машины, мяукали кошки, курлыкали голуби, спали в колясках невинные дети, а в винных ларьках вовсю торговали какою-то дрянью, и нежно-капризных цветов навезли такое количество, что даже ночью любой мог купить себе алые розы, – никто, повторяю, не подозревал о существовании этого рая.
Глава девятнадцатая
Проводы
Теперь Алеша не просто засыпал, он проваливался в блаженное воспоминание о прожитом дне, которое постепенно истончалось, как истончается печной дым или розоватое облако, и в конце концов, несмотря на усилия не расставаться с этим воспоминанием, его размывало под веками.
Посреди ночи ему показалось, что кто-то лезет в форточку, но это не испугало, а скорее насмешило, потому что ночь была морозная, они спали с закрытыми форточками – кому же могла прийти в голову эта дурацкая мысль? Потом над ним вспыхнуло слово «нет-нет» и тоже его рассмешило – «нет-нет» бормотала и Катя, когда он, уже задыхаясь, ослепнув, пытался погладить ей грудь через платье.
Роман Ирины Муравьевой «Веселые ребята» стал событием 2005 года. Он не только вошел в short-list Букеровской премии, был издан на нескольких иностранных языках, но и вызвал лавину откликов. Чем же так привлекло читателей и издателей это произведение?«Веселые ребята» — это роман о московских Дафнисе и Хлое конца шестидесятых. Это роман об их первой любви и нарастающей сексуальности, с которой они обращаются так же, как и их античные предшественники, несмотря на запугивания родителей, ханжеское морализаторство учителей, требования кодекса молодых строителей коммунизма.Обращение автора к теме пола показательно: по отношению к сексу, его проблемам можно дать исчерпывающую характеристику времени и миру.
В календаре есть особая дата, объединяющая всех людей нашей страны от мала до велика. Единый порыв заставляет их строгать оливье, закупать шампанское и загадывать желания во время боя курантов. Таково традиционное празднование Нового года. Но иногда оно идет не по привычным канонам. Особенно часто это случается у писателей, чья творческая натура постоянно вовлекает их в приключения. В этом сборнике – самые яркие и позитивные рассказы о Новом годе из жизни лучших современных писателей.
«…Увез ее куда-то любимый человек. Нам с бабушкой писала редко, а потом и вовсе перестала. Так что я выросла без материнской ласки. Жили мы бедно, на одну бабушкину пенсию, а она еще выпить любила, потому что у нее, Вася, тоже жизнь была тяжелая, одно горе. Я в школе училась хорошо, книжки любила читать, про любовь очень любила, и фильмов много про любовь смотрела. И я, Вася, думаю, что ничего нет лучше, чем когда один человек другого любит и у них дети родятся…».
Роман «Любовь фрау Клейст» — это не попсовая песенка-одногодка, а виртуозное симфоническое произведение, созданное на века. Это роман-музыка, которую можно слушать многократно, потому что все в ней — наслаждение: великолепный язык, поразительное чувство ритма, полифония мотивов и та правда, которая приоткрывает завесу над вечностью. Это роман о любви, которая защищает человека от постоянного осознания своей смертности. Это книга о страсти, которая, как тайфун, вовлекает в свой дикий счастливый вираж две души и разрушает все вокруг.
Вчерашняя гимназистка, воздушная барышня, воспитанная на стихах Пушкина, превращается в любящую женщину и самоотверженную мать. Для её маленькой семейной жизни большие исторические потрясения начала XX века – простые будни, когда смерть – обычное явление; когда привычен страх, что ты вынешь из конверта письмо от того, кого уже нет. И невозможно уберечься от страданий. Но они не только пригибают к земле, но и направляют ввысь.«Барышня» – первый роман семейной саги, задуманной автором в трёх книгах.
Полина ничего не делала, чтобы быть красивой, – ее великолепие было дано ей природой. Ни отрок, ни муж, ни старец не могли пройти мимо прекрасной девушки. Соблазненная учителем сольфеджио, Попелька (так звали ее родители) вскоре стала Музой писателя. Потом художника. Затем талантливого скрипача. В ее движении – из рук в руки – скрывался поиск. Поиск того абсолюта, который делает любовь – взаимной, счастье – полным, красоту – вечной, сродни «Песни Песней» царя Соломона.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Прежде всего не мешает сказать, что Иван Петрович Белкин был самого нервного характера, и это часто препятствовало его счастью. Он и рад был бы родиться таким, какими родились его приятели, – люди веселые, грубоватые и, главное, рвущиеся к ежесекундному жизненному наслаждению, но – увы! – не родился.Тревога снедала его…».
В бунинском рассказе «Легкое дыхание» пятнадцатилетняя гимназистка Оля Мещерская говорит начальнице гимназии: «Простите, madame, вы ошибаетесь. Я – женщина. И виноват в этом знаете кто?» Вера, героиня романа «Соблазнитель», никого не обвиняет. Никто не виноват в том, что первая любовь обрушилась на нее не романтическими мечтами и не невинными поцелуями с одноклассником, но постоянной опасностью разоблачения, позора и страстью такой сокрушительной силы, что вряд ли она может похвастаться той главной приметой женской красоты, которой хвастается Оля Мещерская.