Райский сад - [7]
Крепко обнимаю. Виктория».
Наступило воскресное утро, Виктория проснулась под звон колоколов, далеких манящих церковных колоколов. «Надо бы пойти в церковь — неплохая идея и полезная, — подумала она. — Хотя бы один раз». Но, собираясь надеть туфли, она заметила свои ботинки, предназначенные для дальних странствий, стоявшие в углу, и подумала: «Какое красивое утро!» И в самом Деле было бы глупо не выяснить, куда ведет та проселочная дорога, большая проселочная дорога внизу. А когда пасмурно, можно ведь зайти и в церковь. Итак, Виктория надела ботинки для дальних странствий, а в сумку положила бутылку соку, сигареты и книгу «Самые употребительные выражения для туристов». Если прогулка окажется утомительной, приятно будет почитать, лежа в траве под апельсиновым деревом.
Теперь и в полдень было еще прохладно и приятно. По обеим сторонам дороги росли большие фруктовые деревья, ветви их клонились к земле под тяжестью апельсинов и лимонов; абсолютно райские сады — но они были огорожены забором. Никто даже не шевелился там, среди деревьев, трава была высокая и совершенно нетронутая. «Калитка наверняка заперта. Но можно попытаться, — подумала Виктория, — пролезть между перекладинами забора под ветки и, словно в зеленом гроте, спрятаться там от всего мира, время от времени срывать апельсин и, естественно, совать кожуру в карман…»
По дороге из селения шла женщина, женщина в черном. Это была X.
— Доброе утро! — закричала Виктория. — Вы идете вниз, в город? Не пойти ли нам вместе?
На какой-то миг X. остановилась.
— Нет, — ответила она. — Не сегодня.
— Я чуточку поразмышляла… — начала было Виктория, но X. отвернулась от нее и пошла своей дорогой вниз в долину. Словно черная ворона, озаренная солнцем, пролетела кружась мимо. Виктория почувствовала себя оскорбленной; во всяком случае, между ними состоялся как бы абсолютно конфиденциальный разговор, в котором X., без сомнения, одержала верх. Разумеется, она могла бы быть повежливей.
«Девочки, — подумала Виктория, — обременительны, начиная с самого первого класса школы. Мальчики — лучше, всегда знаешь, с кем имеешь дело».
Усевшись у обочины, она вытащила бутылку соку и «Самые употребительные выражения для туристов» и подумала о том, как пойдет обратно, в гору. Снова становилось жарко; все время то ледяной холод, то чрезмерная жара.
Но вот из селения выехал автомобиль; он остановился и загудел, дверца хлопнула, и из машины вышла Жозефина со своими собачонками; она шаталась из стороны в сторону и, смеясь, уселась у обочины проселочной дороги.
— Миссис Виктория! — закричал кто-то из машины. — Едемте с нами на фиесту. На карнавал! Скорее. Поспешите, быть может, он уже начался!
Маленькое лицо Жозефины, окаймленное двумя длинными косами, сплетенными из ее удивительных рыжих волос, казалось еще меньше; на голове у нее был бант, вокруг шеи — стеклянные жемчужины, и, насколько Виктория понимала, она нарядилась индианкой. На поясе у нее — нож. Жозефина воскликнула:
— Я похищаю профессора!
Виктория поднялась и спросила — настоящий ли это карнавал?
— Самый большой в году, — заверила ее Жозефина. — Все делают всё, что душе угодно, и плюют на все запреты, все доступно, понимаете, доступно! Поторопитесь, у нас есть еще время. Мы погудели у ваших ворот, но вас дома не было… Это — Мейбл, это — Эллен, а это — Джекки. Вот, глотните немного, и нам пора на праздник!
Это снова было виски. Машина мчалась вниз с леденящей душу скоростью. Одна из подруг Жозефины запела. Виктория со страхом высматривала, не идет ли где-нибудь X. Нехорошо, если X. увидит ее, перебежчицу во вражеский лагерь, вместе с Жозефиной, в самом центре колонии… Она вся сжалась, пытаясь сделаться как можно более неприметной, и ожесточенно подумала: «Что я имею в виду под словом „перебежчица“ — перебежчица в какую сторону? Если бы Жозефина увидела, как я бреду по дороге вместе с X., что бы она обо мне подумала? А, собственно говоря, разве это так важно, что они думают и полагают?..»
Они были уже внизу, в селении, и встречала их музыка.
— Еще один маленький глоток, Виктория, — сказала одна из колонисток.
— Нет, спасибо, пожалуй, не сейчас.
Выйдя из машины, они медленно продвигались сквозь толпы людей, так и кишевших на тесных улицах. Жозефина держала Викторию за руку и шутливо восклицала:
— Дайте дорогу! Дайте дорогу! Я похитила настоящего профессора!
Это было крайне неловко и неприятно.
Повсюду — толпы людей, воздушные шары, крики, смех. Маленькие дети ехали верхом на плечах у своих пап; тут был и громко поющий херувим в светло-желтом парике, тут был и рогатый крохотный дьявол, и Зорро[9]… и завесы из конфетти, взметающиеся ввысь над площадью.
— Милая мисс О’Салливан! — молила Виктория. — Оставьте меня в покое, мне незачем подходить ближе…
Но ее все-таки проталкивали вперед, вплотную к необычайному шествию, в самую гущу фиесты, в смешение красок и движения, под дождем оливковых ветвей и цветов. На многих из плясавших были маски — ужасающие маски, выражавшие презрение, восторг, невыносимую боль; движения плясавших казались Виктории хаотичными, их красочные наряды излишне кричащими, — но вот к ним приблизились вплотную тесные молчаливые ряды разодетых ребятишек. Виктория не сводила глаз с маленькой серьезной девчушки, наконец, с дрожью узнавания в голосе, она прошептала про себя:
