Райские новости - [60]

Второе место, где я побывал, называется Бельведер-хаус — несколько претенциозное название для простого одноэтажного бетонного здания пастельных тонов, которое с дороги казалось скорее маленькой школой. Территория открытая, лишенная тени, совсем рядом с широкой прямой магистралью в довольно голом северо-западном пригороде. После роскоши Макаи-мэнор это небольшой шаг назад, но по зрелом размышлении Бельведер-хаус был значительно лучше любого из двух заведений, которые я видел вчера. Мочой воняло совсем чуть-чуть, да и этого я уже практически не чувствовал, когда закончил свой визит; а персонал производил впечатление дружелюбного и заботливого. Тем не менее некоторые моменты Урсуле не понравятся: ей придется жить в комнате с другой женщиной, и кровати стоят очень близко (подозреваю, что изначально комнаты предназначались для одного человека); кое-кто из обитателей совершенно выжил из ума, и общих мест для отдыха и развлечений очень мало. С другой стороны, стоит это всего $3000 в месяц. И есть свободные места.

Завтра я должен поехать в банк Урсулы в Вайкики и взять сертификаты акций из ее депозитного сейфа, а затем отвезти их к ее брокеру в центральный Гонолулу, чтобы акции можно было продать. Еще я должен отказаться от сейфа в банке, чтобы сэкономить арендную плату, ликвидировать маленький депозитный счет и обратить в наличные выпущенную банком валютную облигацию на $3000. Затем все эти деньги нужно положить на приносящий проценты чековый счет, как здесь называют текущий счет. По последней оценке, которая была совсем недавно, портфель акций Урсулы стоит около $25000, а другие ее сбережения и бумаги составляют примерно $15000, что в сумме дает $40000, плюс ее пенсия. Предположим, что она откладывает пенсию для карманных расходов и непредвиденных обстоятельств и оплачивает интернат из капитала. Если она поселится в Бельведер-хаусе, денег ей хватит на год и даже более, что, надо сказать, в два раза дольше, чем, согласно прогнозам Джерсона, она проживет, а значит, остается приемлемый запас на случай, если доктор Джерсон ошибается в своих оценках. Отвратительные подсчеты, но приходится смотреть фактам в лицо.

Урсула смотреть им в лицо, кажется, готова. Я рассказал ей о моих последних изысканиях в отношении интернатов, не слишком останавливаясь на недосягаемых прелестях Макаи-мэнор. Она приняла мое суждение, что Бельведер-хаус, возможно, лучшее место, на которое мы можем рассчитывать, исходя из расценок, и согласилась, что я должен заняться этим вопросом, чтобы ее приняли туда как можно быстрее. Джерсон до сих пор не разобрался с ее запором, который оказался удивительно упрямым, но это всего лишь вопрос времени, и затем она сможет покинуть больницу. Урсула проявила живейший интерес к выдаче доверенности и подсчету своего состояния. Парадоксально, но вся эта деятельность, похоже, вернула ей желание жить. Она попросила меня принести ей из квартиры дополнительную ночную рубашку и белье, а завтра собирается сделать прическу. Время словно летит, когда я ее навещаю, нужно так много всего обсудить.

Жаль, не могу сказать того же о папе. Он только и делает, что жалуется на боль в бедре, на унизительную потребность в судне и прежде всего на меня — за то, что навлек на него все эти неприятности. Он жаждет оказаться дома и снова спрашивал меня о Тесс. Думаю, мне лучше позвонить ей сегодня вечером и покончить с этим, но пока слишком рано — в Англии еще спят. Схожу-ка я поплавать. Чувствую, что мне нужно как-то размяться после целого дня поездок по Гонолулу в облицованном пластиком автомобиле и сидения в кабинетах и больничных палатах.

Я только что вернулся с пляжа, едва избежав небольшой катастрофы, и так доволен собой, что безостановочно ухмыляюсь, даже иногда посмеиваюсь вслух, чтобы дать выход моему комичному чувству ликования. Миссис Кнопфльмахер столкнулась со мной в тот момент, когда я фыркал от смеха, выходя из лифта, и бросила на меня подозрительный взгляд. Спрашивая о папе и Урсуле, она подошла ко мне вплотную, видимо, для того, чтобы унюхать мое дыхание. Но я был вполне трезв.

Я собирался поплавать в бассейне, но когда вышел поглядеть на него с балкона, он лежал, укрытый глубокой тенью, совершенно пустой и непривлекательный. Тогда я надел под шорты купальные трусы и поехал на пляж, который выходит на Капиолани-парк, начинающийся там, где заканчиваются отели Вайкики. Я без труда нашел для своей машины место в парке под деревьями, поскольку час был поздний и пляж сравнительно пустой. Отдыхающие, в течение дня ведущие борьбу за место под солнцем, скатали полотенца и соломенные коврики и пошлепали в свои башни-инкубаторы на кормежку. Немногие оставшиеся на пляже не отличались от местных, которые пришли сюда после рабочего дня, принеся с собой пиво и коку, чтобы искупаться, расслабиться и полюбоваться заходом солнца.

Идеальное время для купания. Солнце, утратившее свирепость дневного жара, стояло низко, но море было теплым, а воздух душистым. Я энергично проплыл ярдов сто, держась приблизительно в направлении Алмазной головы, а потом лежал на спине, вглядываясь в небесный свод. Длинные полосы розовато-лиловых облаков, окаймленных золотом, текли с запада, как флаги. Негромко прожужжал над головой реактивный самолет, но не смог нарушить покой и красоту вечера городской шум казался приглушенным и отдаленным. Я отвлекся от всех мыслей и позволил волнам покачивать меня, будто маленькую щепку. Изредка набегала волна побольше, захлестывая меня или приподнимая, заставляя отплевываться в ее кильватере или смеяться как мальчишка.