— Зачем им это нужно? Ну зачем им это нужно?
Старший представитель (Служба контроля в аэропорту) компании «Тревелуайз турз» Лесли Пирсон со смешанным выражением жалости и презрения наблюдает за пассажирами, толкущимися в зале отлета четвертого терминала Хитроу. Середина утра в самый разгар летнего сезона, и вдобавок к обычному столпотворению активизирована система безопасности, поскольку считается, что недавняя авиакатастрофа вызвана диверсией. (Ответственность за нее взяли на себя три разные террористические организации, а это значит, что как минимум две из них пытаются без лишних усилий прославиться с помощью любого подвернувшегося под руку убийства. Вот вам и современный мир: чем больше он раскрывается перед Лесли Пирсоном, тем меньше поддается пониманию, тем меньше нравится.) Нынешним утром пассажиров у стоек регистрации подробно расспрашивают об их багаже, а личный досмотр и проверку ручной клади сотрудники службы безопасности проводят с гораздо большим, чем обычно, рвением. Длинные, медленно продвигающиеся очереди тянутся почти до противоположной стены зала. Их пересекают две еще более длинные очереди, направляющиеся к узкому проходу, который ведет к стойке паспортного контроля, раме металлоискателя и залу ожидания. Выстроившиеся друг за другом пассажиры переминаются с ноги на ногу, или опираются на ручки своих нагруженных багажных тележек, или присаживаются на чемоданы. Выражение лиц у них разное: озабоченное, нетерпеливое, скучающее, стоическое, — по пока не усталое. Пассажиры еще относительно свежи: их яркая нестрогая одежда чиста и отутюжена, щеки не утратили гладкости после недавнего бритья или макияжа, волосы уложены и блестят. Но случись еще какая-то серьезная задержка — скажем, итальянская забастовка авиадиспетчеров или снижение темпа работы погрузчиками багажа, — и тогда, как по опыту знает Лесли Пирсон, цивилизованная оболочка очень скоро покроется трещинами. Видывал он этот зал — и следующий за ним зал ожидания, — набитый пассажирами задержанных рейсов. В испачканной, измятой одежде люди спали под лампами дневного света, пристроившись как придется на стульях и на полу: рты раскрыты, руки и ноги раскинуты, словно у жертв резни или нейтронной бомбы, а уборщики аэропорта пробираются среди распростертых тел, как мародеры на поле боя. Сегодня обстановка далеко не так плоха, но все равно ничего хорошего.
— Зачем им это нужно? — снова спрашивает он. — Чего они ищут?
— Где оттянуться, ясное дело, — отзывается Тревор Коннолли. Он недавно принят в «Тревелуайз» и временно прикреплен к Лесли для освоения азов работы: распознать и поприветствовать клиентов фирмы, проверить их дорожные документы на соответствие дню вылета (тут возможны разнообразные сюрпризы) и паспорта на наличие требуемых виз, за тем направить к нужной стойке регистрации и помочь в случае надобности донести багаж и ответить на вопросы, если таковые у них возникнут. — Солнце, песок и секс. — Тревор старательно изображает ухмылку.
Лесли фыркает, отмахиваясь от его слов.
— За этим нет нужды отправляться так далеко, — говорит он. — Это можно получить на Майорке. Это можно получить в Борнмуте[1], если уж на то пошло: нынешнее лето бесподобно. А что тут увидишь, сидя в этой дыре? — Он сердито смотрит на низкий, серо-стального цвета потолок, куда выведена вся вентиляция и кабели, что якобы отвечает ультрасовременному стилю, но вызывает у Лесли ощущение, будто он работает в подвале отеля или в машинном отделении линейного корабля. — Я что имею в виду: возьмем, например, эту маленькую группу. — Он бросает взгляд на список сегодняшних пассажиров, закрепленный перед ним на подставке. — Куда они направляются? В Гонолулу. В Гонолулу! Хотел бы я знать… да им только добираться чуда целый день.
— Восемнадцать с половиной часов, — уточняет Тревор. — Включая пересадку в Лос-Анджелесе.
— Восемнадцать с половиной часов в одной из этих битком набитых огромных консервных банок? Спятили, наверное. Они все спятили, если хочешь знать мое мнение, — говорит Лесли — высокий, с прямой спиной и выправкой, напоминающей военную (он и в самом деле полицейский в отставке), — и, словно лучом маяка, обводит взглядом переполненный зал. — Посмотри на них! Лемминги[2]. Лемминги. — Он причмокивает губами на этом слове, хотя, по правде говоря, не совсем уверен в том, кто такие лемминги. Вроде бы какие-то маленькие животные, которые бесцельно передвигаются стаями и кидаются в море?
— Да все дело в новизне, — возражает Тревор. — В смысле Майорка, кто сейчас летает на Майорку? Кого этим удивишь — Блэкпул[3] на Средиземье. То же самое Флорида, даже Карибы. Приходится забираться все дальше и дальше, чтобы перещеголять своих соседей.
— Идут двое наших, — сообщает Лесли. Он разглядел фиолетовые с золотом ярлыки «Тревелуайз» на багаже молодой пары, которая только что прошла через автоматически раздвигающиеся двери и нерешительно оглядывается. — Держу пари, у них медовый месяц. — Что-то в их с иголочки новой одежде и девственном состоянии чемоданов-близнецов подсказывает ему, что женаты они недавно, хотя расстояние между ними — жена стоит впереди и сбоку от мужа, который толкает тележку с багажом, — даст основание предполагать, что начало их брака осложнено какой-то щекотливой ситуацией. Вероятно, они поженились вчера, переночевали в душном номере шумной лондонской гостиницы, а теперь собираются провести свой первый настоящий день супружеской жизни в полете над половиной мира пристегнутыми к тесным зубоврачебным креслам. Они поступили бы намного лучше, отправившись в Борнмут.