Райская сделка - [152]

Затем она скользнула на простыни и поманила его.

— Раздевайся… только медленно, — приказала Уитни, подняв монету в пятьдесят долларов.

Он подчинился, проделывая все в приказанном темпе и глядя, как в ней разгорается желание. Она томно откинулась на спину:

— А теперь целуй всю меня.

— У тебя очень дорогостоящие вкусы, девочка, — простонал он, забираясь в кровать и ложась рядом с ней. — Это стоит по меньшей мере пятьдесят долларов.

Она втиснула ему в ладонь монету. Он нагнулся и стал осыпать легкими поцелуями ее губы, виски, ушки и горло. Затем он соскользнул к ее бедрам, нежным и гладким коленям.

Под его горячими поцелуями ее тело вспыхивало и торжествовало от счастья. Это было мучительно-сладостно, волна за волной ее охватывало такое удовольствие, что она не могла его сдерживать. И когда Гарнер запечатлел последний поцелуй на самом чувствительном месте ее тела, из уст Уитни вырвался гортанный стон. Гарнер привстал на колени между ее шелковистыми бедрами:

— Урок закончен.

Он взял кошелек и высыпал на Уитни оставшиеся монеты, которые покатились по ее животу и грудям. Она задохнулась, когда холодные монеты остудили ее кожу, но уже через мгновение горячее тело Гарнера опустилось на нее, прижав к ней твердые золотые монеты. Он неистово целовал ее, порывисто прижимая к себе, когда их тела слились.

Они вновь и вновь возносились на волнах страсти и любви, затем, когда вместе пережили кульминационный момент близости, оба замерли, нежно обнимая друг друга.

Через некоторое время Уитни удовлетворенно промурлыкала, целуя его грудь и упрямый подбородок:

— Ты доволен тем, как я бессовестно транжирила деньги?

— Кажется, у тебя к этому настоящий талант. — Он приподнял голову и нежно посмотрел на нее.

— К трате твоих денег или твоей страсти? — шелковым голоском спросила она.

И он засмеялся и снова улегся рядом.

Какое у него замечательное лицо, думала она, с любовью глядя на его прямой нос, высокие скулы и выразительно очерченный рот. Нет, он просто потрясающе красивый мужчина… должно быть, и дети его будут красивыми…

— Гарнер…

— М-м? — Он уже засыпал.

— Сколько ты возьмешь за… за то, чтобы сделать ребенка? Он вздрогнул и затрясся рядом с ней в приступе безудержного хохота. Приподнявшись на локте, он заставил ее повернуться к нему лицом.

— За детей я денег не беру, — сказал он, и в его глазах промелькнул озорной огонек. — Он снова засмеялся и крепко притянул ее к себе. — Понимаешь, на самом деле… Милосердный Бог позволил нам иметь детей в кредит… и затем мы должны будем платить за них всю свою жизнь.

От автора

Надеюсь, вам понравились Уитни и Гарнер. Историческая подоплека этой книги основана на подлинных фактах, которые иной раз оказываются куда более необыкновенными, чем самый изощренный вымысел. «Водочный бунт» был на редкость бескровным мятежом, в котором по большей части участвовали бедные, преданные своей стране жители пограничных территорий. Осаждаемые внешними врагами и внутренними раздорами, Вашингтон и его кабинет полагали, что «чрезмерные» меры полезнее «недостаточных» и, основываясь на данных «разведки», которые зачастую не имели ничего общего с действительностью, решили продемонстрировать военную силу.

Наспех собранная так называемая «арбузная армия», куда по большей части записывались безземельные бедняки с востока страны, снабжалась крайне плохо. Разнузданное и наглое поведение солдат часто возмущало их начальников офицеров, людей из привилегированных классов общества; сам Джордж Вашингтон пришел в ярость, когда узнал, что мирное население подвергалось настолько оголтелому и бесстыдному грабежу его солдатами, что порой после них не оставалось «ни тарелки, ни ложки, ни стаканов, ни ножей». Как показывает Гарнер Таунсенд, само слово «ополчение» стало презрительным. Однажды во время марша на запад солдаты нескольких полков проявили открытое неповиновение, отказавшись сниматься с лагеря на дневной переход. Растерявшиеся офицеры были вынуждены выдать им по дополнительной порции виски и предоставить день отдыха, чтобы они пришли в себя после безудержного пьянства.

Некоторые богатые молодые люди соглашались пойти в ополчение, но только в составе привилегированных соединений, в частности таких, как конные драгуны, при этом предъявляя бесконечные претензии к фасону и цвету мундиров, а также к снаряжению своих лошадей. «В тех случаях, когда эстетические вкусы этих избалованных молодых людей оставались неудовлетворенными, — писал в своей книге „Повстанцы виски“ Томас П. Слаутер, — они просто отказывались служить или, если подлежали обязательному призыву, откупались деньгами, нанимая человека, который шел в армию вместо них. Как те, кто посчитал себя оскорбленным плохой экипировкой и остался дома, так и большая часть блестящих драгун, отправлявшихся в западные области страны, руководствовались отнюдь не патриотизмом, а желанием сделать карьеру и добиться военных почестей».

Из всех повстанцев, которые были арестованы и переправлены маршем в Филадельфию, только двоим был вынесен приговор как изменникам, но, как отмечали обозреватели, это удалось сделать только благодаря вопиющим фактам судебного предубеждения и тенденциозному ведению заседания суда; оба приговоренных были помилованы Джорджем Вашингтоном по просьбе состоятельных людей. Вообще обвинители на судебных процессах выглядели крайне жалко, ибо из-за недостатка улик и свидетелей им пришлось выпустить на свободу почти всех обвиняемых.