Рая & Аад - [20]
Раиса тупа, неразвита… Хотя и работяща, надо отдать ей должное… Но каждый день я сталкиваюсь с такими доисторическими залежами её невежества!.. С таким дурновкусьем!..
Интеллектуальная и артистическая составляющие в ней полностью отсутствуют… Каждый вечер, по наущению своей маменьки, она мажет свои сиськи-письки и сиськи-масиськи какими-то, приворотными, что ли, лосьонами. Тьфу, мерзость какая! Она позиционирует себя как кусок мяса (чем, собственно, и является), а мясо, ясное дело, не должно протухать… Она клиническая оптимистка: плюнь ей в глаза – всё Божья роса… Облегчись на чело – именины сердца…
Получается, я совокупляюсь с животным?! Ну да, с животным… Так и есть… Значит я – зоофил?! скотоложец?! Выходит, что так. Но почему же я не живу с козой? Она бы так же, как Рая, блеяла, когда я бы её драл, но зато, в отличие от Раисы, не донимала бы меня этими параноидальными установками на «вечный позитив»… Да, но коза не готовит обедов… Коза не стирает… Коза не подбирала бы мне галстуки и носки, когда я бы собирался к любовницам…
Правда, у Раисы есть и ещё одно неоспоримое достоинство: она не философствует. Или почти не философствует. То есть, конечно, она пытается найти объяснение уродству нашей совместной жизни, уродливости жизни как таковой – и тогда, вылезая из кожи, подлаживает его, своё объясненьице, под «правильный ответ задачника». Того задачника, который есть на вооружении любой домохозяйки «с запросами». А домохозяйки «с запросами» не посягают на попытки приближения к сути вещей. Суть им и на фиг не нужна. Что с нею, с сутью то есть, им делать? Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать. Поэтому домохозяйки «с запросами» располагают таким задачником, где «правильный» ответ, как положено, стоит в самом конце, и этот ответ единственный: «щастье».
Ох, если бы я мог сказать о себе то же, что сказал Цицерон, – аbiit, excessit, evasit, erupit (ушёл, скрылся, спасся, бежал)!.. Увы, ноги пока коротки. Может, ещё подрастут?..
Моя жена стихийно придерживается, я бы сказал, птоломеевской системы мироустройства. По Раисе получается так, что любые катаклизмы в нашей (как и в любой другой) Вселенной происходят исключительно для того, чтобы она, Раиса, могла спокойно испражняться в тёплой уборной. Вообще – чтобы в тёплых уборных могли спокойно испражняться «все хорошие люди». А если происходит заминка – либо с процессом дефекации, либо с процессом отопления нужников – это, по её мнению, лишний раз подтверждает то, что не нуждается в подтверждениях: всё, что ни делается, – к лучшему.
Правда, когда я на неё прицыкиваю, она затыкается.
Так что самое изматывающее в ней не это – другое. А именно: что бы ни случилось, с ней, со мной, с миром, она – всенепременно – притрётся-притерпится, стерпится-слюбится, приладится к любой ситуации – к абсолютно любому положению вещей.
Она, самка, обживёт-обустроит любой ад. Любую помойку. Человечину жрать? – Пожалуйста. Да ещё и кухонную теорийку подведёт, почему это, в конечном итоге, справедливо и полезно для всех – в том числе, разумеется, для съедаемых. Экскременты глотать? – и тут у неё с адаптацией не заржавеет. Добавит перчику, специй по вкусу – и, со своей оптимистической улыбочкой, – за самую милую душу. Бррр! Вот жаба! Да ещё и детей возьмётся плодить в охотку – для той же помойки! для той же доли!..
Мерзейшая самочья природа. Ну что значит – «самочья»? Это природа отнюдь не самки как таковой: не будем оскорблять величавых цариц честного царства фауны. Попробуйте-ка – ха-ха! – так запросто случить кошку – или, например, суку с «неправильным» партнёром! Да они скорей околеют, чем дадут поцелуй без любви! В смысле: без любви ответной…
Так что я имею в виду именно человеческую самку, самую чудовищную из всех.
Тысячу раз прав был Вайнингер, ненавидевший самочье начало в человеке – тупое, аморфное, болотистое, изначально и навсегда заземлённое. Безвольное и агрессивное одновременно. Если бы я, как он, нашёл подходящее место ухода, может, тоже бы застрелился…
На Востоке – то же самое… именно Инь считается тёмным началом. Маленькую надежду дарит мне лишь то, что, как считается там же, Инь и Янь почти всегда существуют во взаимодействии. И вот это слово «почти» – почти слово – крохотный зазор – дарит мне крупицу надежды…
Да ладно, о чём это я? Мне надо ведь домашнее задание делать: супруге дифирамбы петь. Господи, какая же она всё-таки черномясая!.. Однако весёленькое всё-таки задание придумала эта кастрированная вобла на договоре…
Сугубо технически – вероятно, это возможно: сыграть ноктюрн на водосливном бачке. Ну, как-нибудь там изловчившись. Настоящий музыкант, безусловно, сыграет. А плохому, что ни говори, собственные руки помеха. Но вообще-то для исполнения ноктюрна созданы, как ни странно, фортепьяно, флейта и скрипка. Они, как ни крути, лучше подходят для этой цели…
Меня же, при отсутствии подлинного инструмента, пытаются убедить, что сыграть ноктюрн можно (и даже нужно!) на чём угодно. На первом подвернувшемся предмете. Ага. На тефлоновой сковородке под аккомпанемент крышки от новой гусятницы.
Итак, в первом подвернувшемся предмете (схваченном не мной как таковым – но моим желудочным и половым инстинктом) мне, по заданию психолога, надлежит разглядеть (по-рачьи тараща органы зрения в течение моей единственной жизни) – мне надлежит разглядеть фортепьяно, флейту или же скрипку… О волшебные музыкальные инструменты, скрытые от непроницательных взоров обманной оболочкой водосливного бачка! То есть именно в непременном наличии музыки за этим, чёрт побери, канализационным атрибутом – я должен убедить себя сам… Вот уроды!
«Как большинство бесхарактерных людей, то есть как большинство людей вообще, я легко удовлетворялся первым, что шло в руки, само запрыгивало в рот или юркало в недра моего гульфика. При этом мне без каких-либо усилий удавалось внушать не только знакомым, но даже себе самому, что нет, напротив, все эти, с позволения сказать, деликатесы проходят мой самый серьезный, придирчивый, если не сказать капризно-прихотливый, отбор. В итоге, хлебая тепловатое пойло из общеказарменного корыта, я пребывал в полной уверенности, что дегустирую тончайшие произведения искусства, созданные виртуозами французской кухни», – так описывает меню своей жизни герой романа «Ланч».
«Любимый, я всю мою жизнь, оказывается, сначала – летела к тебе, потом приземлилась и бежала к тебе, потом устала и шла к тебе, потом обессилела и ползла к тебе, а теперь, на последнем вдохе, – тянусь к тебе кончиками пальцев. Но где мне взять силы – преодолеть эту последнюю четверть дюйма?» Это так и не отправленное письмо, написанное героиней Марины Палей, – наверное, самое сильное на сегодняшний день признание в любви.Повесть «Кабирия с Обводного канала» была впервые издана в журнале «Новый мир» в 1991 году и сразу же сделала ее автора знаменитым.
Палей Марина Анатольевна родилась в Ленинграде. В 1978 году закончила Ленинградский медицинский институт, работала врачом. В 1991 году закончила Литературный институт. Прозаик, переводчик, критик. Автор книг “Отделение пропащих” (М., 1991), “Месторождение ветра” (СПб., 1998), “Long Distance, или Славянский акцент” (М., 2000), “Ланч” (СПб., 2000). Постоянный автор “Нового мира”. С 1995 года живет в Нидерландах.
От автора (в журнале «Знамя»):Публикация этой повести связывает для меня особую нить времени, отсчет которого начался моим дебютом – именно здесь, в «Знамени», – притом именно повестью («Евгеша и Аннушка», 1990, № 7), а затем прервался почти на двадцать лет. За эти годы в «Знамени» вышло несколько моих рассказов, но повести (если говорить конкретно об этом жанре) – «Поминовение», «Кабирия с Обводного канала», «Хутор», «Рая & Аад» – печатались в других изданиях.Возвращение к «точке начала» совпадает, что неслучайно, с интонацией предлагаемого текста, которая, как мне кажется, несет в себе отголоски тех драгоценных лет… To make it short, «Я сижу у окна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проза Марины Палей не поддается расчленению на внутреннее и внешнее, на сюжет и стиль. Суверенный мир, созданный этим писателем, существует благодаря виртуозному стилю и обусловлен разнообразием интонации. Огромный дар свободы не может ограничить себя одним героем, одной темой или одной страной.
Этот сборник включает в себя несколько историй, герои которых так или иначе оказались связаны с местами лишения свободы. Рассказы основаны на реальных событиях, имена и фамилии персонажей изменены. Содержит нецензурную брань единичными вкраплениями, так как из песни слов не выкинешь. Содержит нецензурную брань.Эта книга – участник литературной премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква – 2019». Если вам понравилось произведение, вы можете проголосовать за него на сайте LiveLib.ru http://bit.ly/325kr2W до 15 ноября 2019 года.
Данная серия рассказов является сугубо личной оценкой автора некоторых аспектов жизни архитектора, проектировщика, человека который занимается проектной деятельностью. Временами может быть не нормативная лексика, увы не всю глубину чувств возможно выразить литературным языком. Возможно эти заметки будут полезны тем, кто только собирается посвятить себя проектированию и архитектуре, как в свое время для меня стала откровением книга Александра Покровского “Расстрелять”. В силу разных причин, данные рассказы будут по стилистике походить на его истории жизни военных моряков.
Татьяна Краснова написала удивительную, тонкую и нежную книгу. В ней шорох теплого прибоя и гомон университетских коридоров, разухабистость Москвы 90-ых и благородная суета неспящей Венеции. Эпизоды быстротечной жизни, грустные и забавные, нанизаны на нить, словно яркие фонарики. Это настоящие истории для души, истории, которые будят в читателе спокойную и мягкую любовь к жизни. Если вы искали книгу, которая вдохновит вас жить, – вы держите ее в руках.
Андреас Эггер вырос в далекой альпийской деревушке, не зная, что представляет собой мир за окружающей ее горной чередой. Простой физический труд, любовь к прекрасной девушке, спокойная, размеренная жизнь – все это оказалось чрезвычайно хрупким перед лицом природной стихии и Второй мировой войны.Это нежная и красивая история об отношении человека и природы, об одиночестве, о наступлении современного мира – а главное, о повседневных мелочах, которые и делают нас теми, кто мы есть.
Разрываемый войной Багдад. Старьевщик Хади собирает останки погибших в терактах жителей города, чтобы сделать из их органов фантастическое существо, которое, ожив, начинает мстить обидчикам жертв. Сатирическое переосмысление классического «Франкенштейна» Мэри Шелли, роман Саадави – трагикомический портрет тех, кто живет в постоянном страхе почти без надежды на будущее. Готическая история, триллер, политическое высказывание, «Франкенштейн в Багдаде» – это больше чем черная комедия.
Новый роман А. Проханова «Шестьсот лет после битвы» — о сегодняшнем состоянии умов, о борении идей, о мучительной попытке найти среди осколков мировоззрений всеобщую истину.Герои романа прошли Чернобыль, Афганистан. Атмосфера перестройки, драматическая ее напряженность, вторжение в проблемы сегодняшнего дня заставляют людей сделать выбор, сталкивают полярно противоположные социальные силы.