Рай — здесь - [17]

— Силла? — вдруг переспросил Хью, резко поворачиваясь к Джин. В темноте она не могла прочитать выражение его лица. — Думаю, она, скорее, охраняет его...

— Некоторые люди охраняют, — отозвалась Джин, — а другие становятся на пути.

Наверное, Хью решил, что она вмешивается не свое дело. Был ли он прав? Они снова замолчали.

— Тому, кто стоит на дороге, надо сказать об этом, — вдруг произнес Хью. — И он должен убраться.

Джин показалось, что каждый из них говорит о своем, не понимая другого.

— Я начала этот разговор только для того, что бы... — отозвалась она, — чтобы убедить тебя...

— Убедить в чем?

Хью притормозил, чтобы прикурить следующую сигарету. Это показалось Джин довольно странным — обычно он не курил одну за другой. На заднем сидении заворочалась миссис Уилстэк.

— Эй, миссис Ростбиф, с тобой все в порядке? — спросил Хью.

Джин опустила руку на руль, чтобы машина не виляла по дороге. Миссис Уилстэк не ответила. Наверное, она просто перевернулась во сне.

Хью нажал на акселератор, прибавляя газу, и тихо спросил:

— Так о чем мы говорили, Джин?

— Я думала, что завтра ты можешь отдохнуть, а Энтони все сделает, а на будущей неделе вы просто поменяетесь местами.

— Почему на следующей неделе? Намечается что-то особенное?

Джин не ответила. Они действительно говорили каждый о своем. Хью внимательно посмотрел на нее. Лоб молодого человека бороздила задумчивая морщинка. Он глубоко затянулся сигаретой. Дальше они ехали в тишине. Мысли девушки вернулись к прошедшему вечеру. Она напомнила все песенки, которые сыграли Хью и его мать, и, конечно, «Я мечтаю о Джини со светло-каштановыми полосами». Ее чувства к Хью смягчились — он так красиво играл! Естественно, она растрогалась... Девушка была уже готова взять его за руку и рассказать о том, что чувствовала, но тут Хью прервал молчание.

— Кстати, о событиях будущей недели, — сказал он, — тетя Силла звала всех на чай.

— Как это мило с ее стороны, — отозвалась Джин, которая сейчас прониклась добрым чувством даже к тете Силле.

— Я привезу после гольфа Софи, — продолжал Хью. — Ей должно понравиться. И тете Силле тоже.

Джин не ответила. Ей вдруг показалось, что потянуло холодом. Надо же, она на целый вечер забыла о Софи! Конечно, Джин знала, что Софи для Уилстэков нечто постоянное и неотъемлемое, что Хью никогда не забывает о ней. Но все-таки напомнить о ней именно сейчас, напомнить о чувстве неполноценности, которое Джин испытывала в присутствии Софи! Почему она ощущала себя именно так? Ведь она не хотела превратиться в профессионального игрока в гольф и, хотя восхищалась свободной и независимой манерой Софи, вовсе не чувствовала необходимость вести себя также. В конце концов, Джин подумала, что Хью решил все прояснить для нее раз и навсегда. Сначала он вел себя так, что она потеряла бдительность и расслабилась; он открыл для нее двери Австралии, но потом впустил в них холодные антарктические ветры. Да... Выходит, единственное, о чем он думал по дороге домой, это о том, чтобы привести на вечеринку к тете Силле свою подругу Софи.

Они подъехали к дому, и пока Джин отпирала двери гаража, Хью помог матери выйти из машины.

— О, господи... как я замерзла, — сказала миссис Уилстэк. — Такое чувство, что я проспала всю ночь.

— Нет, ты просто спала всю дорогу домой, — улыбнулся Хью, ведя мать к дому. — Похоже, тебя надо уложить в постель. Кто тебе поможет? Джин или я?

— Чепуха, — возразила миссис Уилстэк. — Меня еще никогда в жизни никто не укладывал.

— Значит, сегодня начинаем новую жизнь, — объявил Хью. — Джин идет на кухню и ставит чайник, а я приготовлю маме постель.

Он снова отдавал распоряжения... но это было, как всегда, мило. Тем более, что он думал о матери. К тому же, сегодня здесь не было Софи.

Глава 7

Хотя все здорово устали, наутро никто не вспоминал о вечеринке, потому что надо было возвращаться к будничным делам по ферме и дому. Самым спокойным был Энтони — ничто не могло вывести его из себя. Теперь Джин понимала, почему миссис Уилстэк сказала как-то: «Энтони, слава Богу, никогда не приносит неприятностей».

Хью Джин почти не видела. Она слышала, что последняя овца разродилась без проблем, и догадалась, что это положит конец ночным вызовам. Теперь Хью не будет столько времени проводить днем дома... Но она ошиблась: Хью много занимался менеджментом и бухгалтерскими книгами, так что часто сидел в кабинете и у телефона.

К чаю миссис Уилстэк испекла булочки и собралась отнести несколько Хью. Джин чувствовала себя совершенной дурой из-за тех чувств, которые испытала накануне ночью. В суровом утреннем свете песня про ее тезку казалась не больше, чем просто песней, и вся веселость улетучилась. Джин запретила себе думать о Хью, но все равно не хотела нести ему в кабинет чай, чтобы он не заметил перемену в ее настроении.

Хью пришел пить чай в кухню, но был молчалив и серьезен. Куда делся тот скрипач, заставлявший людей плясать, не чуя под собой ног? Миссис Уилстэк, единственная из всех, вспоминала вечер, танцы, рассказывала Джин о людях, которые были на свадьбе.

— Так тебе, Джин, понравилось? — спросила она в третий раз за день.