Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай - [44]

Надеялся, что все его покинут

Из страха перед силою твоей

Иль под влияньем слов твоих могучих.

Безумец! Не подумал ты, сколь праздны

Угрозы Всемогущему оружьем!

Он из вещей малейших без конца

Всегда создать сумеет рать за ратью,

Чтоб безрассудство низложить твое!

Да и один, без помощи, Он может

Своей все достигающей рукой

Одним ударом вмиг с тобой покончить

И рать твою низвергнуть в бездну тьмы!

Притом ты видишь, что не все с тобою

Идут одним путем: довольно есть

Таких, что ставят выше верность Богу

И чтут Его, хоть ты не видел их,

Когда среди толпы тебе послушных

Один, казалось, заблуждался я,

Со всеми несогласный; ныне видишь,

Как велико число со мной согласных;

Итак, пойми, хоть поздно, что порой

И тысячи способны заблуждаться

И правы лишь немногие из них!»

Ему великий Враг, скосив с презреньем

Глаза, ответил: «Горе для тебя,

Мятежный Ангел, для моей же мести,

Тебя искавшей прежде всех, приятно,

Что ты из бегства своего пришел,

Чтоб получить достойное возмездье

От вызванной тобой моей десницы

И первый мой удар принять за то,

Что ты дерзнул безумными словами,

Внушенными противоречьем, спорить

С тем, что принять решила треть богов,

Собравших свой синод для подтвержденья

Всех прав своих божественных. Пока

Они в себе божественную силу

Все чувствуют, не могут никого

Они признать на свете всемогущим.

Но так как вышел ты вперед собратий,

Гонясь за честью, чтобы я тебя

Немного ощипал, то пусть пример твой

Предтечей будет пораженья прочих.

Я медлил только для того, чтоб это

Ты знал и чтоб хвалиться ты не мог,

Что я тебя оставил без ответа;

Я полагал, что небо и свобода –

Одно и то же для небесных Духов;

Теперь же вижу я, что большинство

Ленивое избрать готово рабство,

Слугами быть средь праздников и песен,

И этих ты рабов вооружил;

Что ж, пусть сразятся рабство и свобода:

Их подвиги покажет этот день».

Ему ответил Абдиил сурово:

«Ты снова заблуждаешься, отступник,

И заблуждаться вечно будешь ты

С тех пор, как сбился с истинной дороги.

Напрасно ты клеймишь названьем рабства

Служение поставленному Богом

Главе и, через то, самой природе;

Бог и природа нам одно и то же

Велят: вполне достойно, чтоб царил

Достойнейший и выше был всех прочих.

Напротив, рабством было бы служить

Безумцу иль тому, кто нападает

На более достойного; рабы

Те, кто тебе отныне служит; ты же

Сам несвободен –  раб своих страстей,

Хоть нас бесстыдно попрекаешь рабством.

Цари в Аду –  там сколько хочешь правь,

Меня ж оставь служить навеки Богу

В Небесном Царстве и в блаженстве вечном,

Божественным велениям Его,

Достойным послушанья, повинуясь.

Но жди не царства, а цепей в Аду;

Пока же от меня прими, который

Пришел, как ты сейчас сказал, из бегства,

Привет на нечестивую главу!»

Сказал –  и, высоко взмахнувши славным

Мечом своим, он с быстротою бури

Его на шлем обрушил Сатаны

Так быстро, что ни взор, ни помышленье, –

Тем меньше щит врага, –  предотвратить

Того удара не успели. Разом

Назад на крупных десять он шагов

Попятился, и только на десятом,

Уже согнув колено, на копье

Огромное успел он опереться.

Так оседает гордая гора

С сосновым лесом, если вихрь могучий

Иль горные потоки подорвут

Ее основы. Были изумленьем

И яростью мятежников вожди

Объяты, видя, как сражен сильнейший

Из них; а наши радостно вскричали,

Увидя в том предвестие победы,

И страстно в бой стремились. Михаил

Велел подать архангельской трубою

Знак к нападенью; в ширину Небес

Разнесся звук ее, и рати верных

Всевышнему воскликнули: осанна!

Противники не стали также медлить

И также грозный свой сомкнули строй, –

И разразилась яростная буря,

И огласились криком Небеса,

Неслыханным дотоле; страшный грохот

Оружья об оружье загремел,

И завертелись бешено колеса

В бой полетевших медных колесниц;

Ужасен был шум битвы; над главами

Сражавшихся, свистя, летали тучи

Стрел пламенных, и сводом из огня

Покрыты были бившиеся рати;

Под тем огнистым сводом друг на друга

Они стремились бурно, нападая

С неистребимой яростью. Тряслись

От грохота все Небеса, и если б

В те времена Земля существовала,

До центра и она бы потряслась.

И нечему дивиться тут: мильоны

Отважных, сильных Ангелов в той битве

С той и другой сражались стороны,

Из коих и малейший, без сомненья,

Владеть бы мог стихиями земными

И силы их себе все подчинить;

Насколько же была громадней сила

Бесчисленного войска против войска

Такого же! Она могла, конечно,

Ужаснейший разгром произвести

И разорить, коль не разрушит вовсе

Блаженную отчизну –  Небеса.

Но Вечный их Владыка Всемогущий

Из области возвышенной своей

Взирал на них и умерял их силы,

Хотя число их было таково,

Что даже каждый легион отдельный

Большим казался войском, а по силе

Равнялся каждый Ангел легиону;

И хоть вожди на битву их вели,

Но каждый воин сам вождем казался:

Он знал, когда идти, когда стоять,

Куда в разгаре битвы обратиться,

Когда открыть, когда сомкнуть ряды.

Никто о бегстве иль об отступленьи

Не помышлял; никто не показал

Ничем, чтоб он чего-либо страшился;

Сам полагался каждый на себя,

Как если б только от него победа

Зависела. Деянья вечной славы

Тут без числа свершались; велика

Была та битва и разнообразна:

То на ногах сражалися они,

То, в воздухе паря, заполоняли

Его собой, и весь он был в огне.

Так долго шел их бой с успехом равным;