Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай - [25]

И, быстро крылья мощные вращая,

Сквозь воздух долго несся он, пока

Не опустился на горе Нифате[90].

Книга четвертая

Содержание

Сатана находится в виду Эдема, вблизи места, где он должен теперь испытать смелое предприятие, начатое им в одиночестве против Бога и человека. Его терзают различные сомнения и страсти – страх, зависть и отчаяние, – но в конце концов Сатана укрепляется во Зле и отправляется к Раю. Описывается внешний вид и расположение Рая. Сатана перепрыгивает ограду и садится, приняв облик корморана, на Древо жизни, самое высокое, для обозрения сада. Описание райского сада. Сатана в первый раз видит Адама и Еву, удивляется их красоте и счастью и решается осуществить их падение. Он подслушивает их разговор, узнает, что им запрещено под страхом смерти есть плоды Древа познания Добра и Зла, и на этом основывает план искушения, намереваясь склонить их к нарушению заповеди. Затем Сатана покидает их на время, чтобы разузнать об их положении иными путями. Между тем Уриил, спустившись на солнечном луче, предупреждает Гавриила, стоящего на страже у ворот Рая, что некий злой Дух вырвался из Ада и в полдень проходил через его сферу в образе доброго Ангела по направлению к Раю: он узнал это по его яростным движениям на горе. Гавриил обещает найти его ранее, чем наступит утро. Наступает ночь; Адам и Ева беседуют на пути к месту отдохновения; описывается их хижина; их вечернее славословие. Гавриил ведет своих подчиненных по ночной страже в обход вокруг Рая, поставив двух сильных Ангелов около хижины Адама, чтобы злой Дух не причинил какого-либо зла спящим Адаму и Еве. Они находят его у изголовья Евы, искушающего ее во сне, и приводят его, несмотря на сопротивление, к Гавриилу; Сатана гневно отвечает на вопросы последнего, готовится к борьбе, но, устрашенный знамением на Небесах, убегает из Рая.

О, для чего теперь не прозвучал

Тот громкий голос предостереженья,

Который был с высот Небес услышан[91]

Тем, кто нам Апокалипсис открыл,

Когда дракон, вторично пораженный,

Пришел во гнев, чтобы отомстить

На человеке за свое крушенье:

«О горе вам, живущим на земле!»

Когда б теперь раздался он, быть может,

Он вовремя еще предостерег бы

Блаженных наших праотцев, что к ним

Теперь подходит близко Враг их тайный,

И от его смертельной западни

Они тогда избавиться могли бы.

Как раз теперь спустился Сатана,

Воспламененный яростью великой,

Чтоб искусить и после обвинить

Род человека и на нем, невинном

И слабом, отомстить за все потери,

Которые понес он в первой битве,

За бегство в Ад позорное свое.

Он быстротой своей все недоволен,

Хоть смело и бесстрашно он свершил

Далекий путь; похвастаться удачей

Пока еще не может он, и вот

К своей попытке страшной приступает,

Которая, готовая родиться

На свет, ему волнует бурно грудь

И, как оружье дьявольское, больно

Ему назад удар свой отдает.

Его терзают ужас и сомненье,

Внутри его бушует бездна Ада:

Он носит Ад в себе и вкруг себя

И, как бы место ни переменял он,

Уйти от Ада может так же мало,

Как убежать от самого себя.

Теперь в нем совесть снова пробуждает

Заснувшее отчаянье; проснулось

Воспоминанье горькое о том,

Чем был он, чем он стал и что в грядущем

Грозит ему: всегда ведь злое дело

К страданью только злейшему ведет.

То он направит на Эдем прекрасный

Печальный взор свой, то опять посмотрит

На Небеса и пламенное солнце;

И, прерывая вздохами слова,

Так начал он, перебирая думы:

«О ты, в венце своей великой славы,

Одно в своих владеньях, как Господь,

На этот мир взирающее новый,

Ты, пред которым все тускнеют звезды

И преклоняют голову свою, –

К тебе взываю, но не зовом друга,

Тебя зову по имени, о Солнце,

Чтоб рассказать, как ненавижу я

Твои лучи, которые мне скорбно

Напоминают, как я страшно пал,

Хоть прежде был твоей славнее сферы!

Ах, гордостью и честолюбьем злым

Я увлечен был на борьбу с великим,

Необоримым Властелином Неба;

И для чего? Ничем не заслужил

Он от меня подобного поступка, –

Он, Кем я сотворен в моем блестящем

Достоинстве, Который никого

Не попрекал своим благодеяньем!

Ему не трудно было и служить:

Какой был меньше труд, чем воздаянье

Хвалы Ему, какая плата меньше,

Чем благодарность должная Творцу?

Но все добро во мне лишь зло рождало

И лишь к коварным мыслям привело.

Быв столь возвышен, мысль о подчиненьи

Стал отвергать я: показалось мне,

Что шаг еще –  и стану я всех выше

И сразу сброшу с плеч огромный долг

Безмерной благодарности –  то бремя,

Которое, сколь ни платил бы я

Свой долг, –  всегда на мне бы тяготело;

Забыл я все, что от Него имел;

Не понял я, что благодарность платит

Сама собой и что сознанье долга

Есть в то же время и платеж за долг;

Какое ж для меня тут было бремя?

О, если б, по Его могучей воле,

Одним из низших Ангелов я был,

Счастливей был бы я и честолюбье

Не знало бы несбыточных надежд!

Но почему же нет? Иная сила,

Великая, как я, тогда могла б

Их возыметь, и был бы я, хоть слабый,

Быть может, ею увлечен. Однако ж

Другие силы, крупные, как я,

Не пали, а спокойно устояли

Внутри себя и вне, вооружись

Противу всяких искушений. Что же?

Владел ли также ты свободной волей

И устоять ты мог ли, как они?

Ты мог! Итак, кого ж ты обвиняешь,

Как не Небес свободную любовь,