Рай и ад. Книга вторая. Рассказы перенесших клиническую смерть - [61]

Эти вещи мне трудно…, потому что это все со слов жены. А потом говорит, что руки резко упали, и все. Она до меня — пульса нет, дыхания нет. Все, жизнь остановилась. Она поняла, что я умер, что меня нет. Но она знала, что у меня такое было несколько раз. Она решила первое — позвонить детям. А потом думает: «ночь, я буду поднимать детей… не буду».

А потом она еще говорит: когда мои руки были подняты, молился на иных языках, а потом сказал: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» И мне, — говорит, — казалось что весь дом был наполнен славой, присутствием Неба, — говорит, — на меня такая сошла сила, такая радость, что она вообще все время сидела возле меня всю ночь, и у нее не было ни страха, что она возле мертвого, у нее не было ничего. Она говорит: «я плакала, я молилась», но не о том, что я умер, а о том, что она получила присутствие… это, Божие присутствие.

«И на этом, — говорит, — я уже увидела, что все». Потрогала ноги, руки… Она сидела, молилась все время и наблюдала. И так прошла ночь.

Теперь возвращаюсь, что получилось с этого момента. Тогда, когда я начал молиться, когда я увидел это (она не видела) я видел, как пришел Ангел, и встал возле моей кровати. Вот видел так вот, как человека. И мне говорит: «зачем ты поступил так? Не отдал то слово, которое тебе было дано отдать от Церкви сегодня? Ты лишил народ того слова, что не будет иметь оправдания. А с тебя взыщу за это, что ты скрыл это слово. И этот грех уже на тебе». Вот почему я плакал и каялся. Что я этого не сказал.

Мне очень стало больно, я стал просить у Бога прощения. И в этот момент, когда я увидел, когда он говорит: «я послан тебя забрать от сей Земли». Но не говорит, на постоянно, или на временно. И я был рад, думаю: «ну все, на этом уже все». Уже слава Богу, что забрали, я уже от этой Земли ухожу, все.

И в этот момент (что еще видела Катя), когда увидел я — вот так по бокам стены показывает из Ангелов. Справа и слева. И так сплошной коридор Ангелов и впереди свет. И в этом свете Христос стоит.

Душа выходит из тела быстрее, чем глазом моргнешь. Как раз вот это, что я сказал — руки упали, и душа вышла из тела. Я уже стою возле себя. Смотрю — вот она сидит плачет, я лежу. Никакого уже нет — жалости там, сочувствия, что дети, жена остается. Все это отсутствует полностью. Уже там этого нет. Потолка нет, ничего не существует. Никаких крыльев у меня не было. И у Ангелов не было. Мы шли просто с ним и все. Но мы шли, и я смотрю, мы идем, как будто, в каком-то коридоре. Как сидишь в самолете, в иллюминатор смотришь, в окно, и под тобой все пролетает. Вот так смотрю вот это. А он так улыбнулся, говорит: «что, интересно?» Я говорю: «да, мы идем, а так быстро». Он сказал: «если бы ты знал, с какой скоростью мы идем! Она не измеряется в вашем мире. Вот это расстояние, куда мы пришли, это куда человек добрался в космосе. Это очень низко. Человек гордится — в космос, до Луны дошли. Это очень и очень низко. Мы еще долго будем идти».

Он мне объяснял о планетах, о строении, как потом все будет новое, это до времени. И мы идем все в этом свету. Это все этот коридор света. И вот только пришли туда, и вот там ворота. Ты видишь это сияние Божие и эти ворота. И уже слышу это пение. Пение, братья и сестры, я слышал три месяца день и ночь, если не больше. Круглосуточно. Я сплю, но я слышал. Мелодия неземная! У сегодняшних музыкантов слова-то про Христа, а музыка адская. А музыка адская. И это страшно.

И когда мы пришли туда, я смотрю… я думал, что я один иду. Я смотрю — с разных сторон… Ангелы сопровождают. Тоже умирают души, с разных мест. Люди умирают, идут и мы встречаемся все у ворот. И называется имя. Я стою. Но я дважды эти ворота видел: и как я пришел, и как назад возвращался. Называют имя, и тут сразу ответ — «жизнь прошла так, так, так, так, но ты не имел любви к этому брату. И за то, что ты не мог его простить — до Суда!» «Я, Господи, двадцать пять лет сидел в лагерях!» «До Суда! — говорит, — не начало спасает, а конец». Смотрите, за такую, казалось бы, мелочь! Что столько человек перенес испытаний, страданий, а в последний миг жизни ненавидел брата. Все.

Я не буду перечислять всех тех вопросов, сколько я видел, там при мне было вот так отправлено… Я на этой Земле никогда не мог бы подумать, даже значения не придал бы такого. А почему? «Ничто нечистое не войдет…». И вот, там мне Христос сказал: «а почему именно, вы не делаете ударение, что Я сказал: «за каждое праздное слово дадим отчет»? Значит, уже в числе Церкви не будешь. За одно праздное слово ты не будешь в Церкви!» Я никогда об этом не думал. А Иисус на этом сделал ударение. Насколько чистота. А мы все: благодать на благодать, милость, всеобъемлющая любовь Божия! Нет оснований… Да, Он Многомилостив, но спросит за каждое слово.

Когда подошли те, которые встречают уже, чтобы туда впустить, Он говорит: «впустите!» И вот, при мне там были такие, не один, не два, не три, не пять, не десять человек, которые вошли в эти ворота. Во-первых, это торжественное пение встречи. Это пришел постоянный житель, пополнение на Небе! Эти наши умершие братья и сестры стоят, встречают! Это идет приветствие. Это картина неописуемая! И когда называют их имена, они подходят, их туда впускают, пение, приветствие!