Рай и ад. Книга четвертая. Рассказы перенесших клиническую смерть - [64]

Когда все было готово, они меня вскрыли, и просто пришли в ужас. Потому что от удара рулем и панелью приборов машины меня вдавило в стенку заднего сиденья машины и оторвало все мои внутренности. Они вытащили эти внутренности, и даже не знали, что им дальше делать.

И тогда врач начал из полости моего живота вычерпывать кровь, каким-то образом процеживать и обратно вливать в вены. После, когда я уже был дома, у нас членом нашей церкви была врач, и она мне сказала: «Андрей, когда я об этом услышала, что они с тобой делали, что эту кровь вливали обратно, то у меня просто волосы на голове встали дыбом!»

Она сказала, что эту кровь можно было обработать, но, во-первых, не так быстро, а, во-вторых, это отравленная кровь, и по медицинским показателям это через три секунды остановка сердца.

Уже потом, когда все стало хорошо, я спрашивал у врача, почему они такое сделали. А он сказал: «а что нам оставалось делать? Либо ты умрешь от потери крови, либо так умрешь. И мы пошли на риск».

И вот через пару минут мое сердце действительно остановилось. Они сложили обратно эти все внутренности, закрыли меня на четыре шва, или как по-медицински говорят медики, на четыре скобки, переложили на носилки, накрыли покрывалом и вынесли в другую комнату. Там я должен был «отлежаться» еще два часа, а потом меня должны были отправить в морг.

Вот так остановилась моя жизнь на Земле.

Многие спорят о том, существует ли вообще загробная жизнь. Я сегодня могу смело сказать, что она существует, хотим мы в это верить или не хотим. От нас это не зависит. Мы будем жить вечно. Только вопрос в том, где именно.

Но вернусь к моменту остановки моего сердца. Мое тело уже никого не интересовало. В момент остановки сердца я почувствовал, что вышел из тела. И это было настолько реально, как будто я вышел из комнаты. После выхода из тела я начал подниматься наверх. Как я уже сказал, это был второй этаж, над которым был еще один.

Я прошел через потолок, он мне не мешал, через третий этаж, через крышу больницы, и в один момент оказался над больницей. Посмотрев вниз, я понял, что мне ничего не мешает видеть, что творится внизу. Ни крыша, ничего, я вижу все, что происходит в больнице.

Я видел операционный стол, видел свое тело, и видел, как врачи пытались с ним что-то сделать. Электрошок, массаж сердца, искусственное дыхание. Я смотрел на все это, и мне пришла мысль: «зачем они все это делают? Я больше не хочу назад! Мне здесь так хорошо, у меня ничего не болит!»

И в тот момент, когда я так размышлял, я вдруг услышал пение. Оно шло со всех сторон: сверху, снизу, спереди, сзади, справа, слева. Я не смогу описать какое это пение, нашим, человеческим языком это описать невозможно. Это чудесно! Это просто Небо поет, это Ангелы поют, это спасенные поют. Это что-то!

Я всегда говорю, что мы придем туда и будем петь вместе. Я просто жду этого времени, я опять пойду туда! И я всегда говорю, что там мне не нужно будет больше проповедовать. И это пение было настолько чудесным!

Я оторвал взгляд от больницы и начал искать, кто тут может петь. Я посмотрел перед собой, и увидел огромную толпу людей в белых, просто блистающих одеждах. Они шли мне навстречу и тоже пели. И когда они подошли ко мне близко, на расстояние примерно трех или четырех метров, от них вышла девушка.

И я ее узнал. Это была девушка из нашей церкви, которую мы похоронили за два месяца перед моей аварией. Это Аня Токарева. Она болела белокровием, лейкемией, ей было семнадцать лет. Она была тоже в белой одежде с сияющим таким лицом.

И она подходит, берет меня за руку, и в тот момент, когда она взяла меня за руку, все перестали петь. Наступила полнейшая тишина. Она смотрит мне в глаза и говорит: «Андрей, ты тоже здесь?» Я говорю: «да». И она говорит: «как это здорово!» И в этот момент опять все начинают петь.

Знаете, такое было чувство, как будто все Небо пришло меня встречать! Это было настолько здорово! Я всегда говорю, если мы туда придем, это будет самая лучшая встреча, которую мы когда-либо переживали. Ни одного президента здесь, на Земле, так не встречают, как нас там будут встречать.

Это было что-то грандиозное! Они начинают все петь… и здесь такой момент: я над нашим городом. Опять нет ни расстояния, ни времени. И я нахожусь над нашим городом и над домом, где эта Аня жила. Это девятиэтажный дом, седьмой этаж. Ее мама до сих пор живет в этой квартире.

И опять мне ничего не мешает видеть: ни стены, ни крыша, ничего. Я вижу все, что происходит в квартире. Я сейчас не буду это описывать, но, когда я уже вернулся домой, меня выписали и эта женщина посетила меня, я все ей это описал и она мне подтвердила. Я не говорил ей, откуда это знаю. Сначала я ей это описал, а потом она мне подтвердила, что это было один в один.

И я детально вижу, что происходит в квартире: как мебель стоит, что там делают все члены семьи, чем занимаются. Мама этой Ани сидела в зале в кресле и плакала. И я видел, как слезы падали прямо на пол. Я со стороны наблюдаю эту картину, и вдруг слышу Голос. Он был как раскаты грома и пронзал всю Вселенную. И от этого Голоса нельзя было скрыться нигде: ни на земле, ни под землей, ни на Небе. Чувствовалась власть, сила, но в то же время и любовь.