Раубриттер (IV.I - Animo) - [10]
— Совершенно верно, мессир.
Рыцарь почтительно склонил голову. Облаченный в давно нестиранный холщовый гамбезон, с нечёсаной бородой, в которой застряла пшеничная шелуха, он выглядел старым оборванцем даже на фоне маркграфских телохранителей. Но в этот миг, склонив голову перед сеньором, сделался столь серьезен, что Гримберту впервые не захотелось бросить в его адрес какую-нибудь издевательскую шутку из числа тех, которыми он щедро делился с пажами и которые придумывал во множестве.
Маркграф улыбнулся чему-то. Быть может, блеску солнца на броне. А может, собственным воспоминаниям.
— Придворный лекарь осматривал его на прошлой неделе и пришел к выводу, что нейро-разъем уже полностью зажил. Воспаления нет, кожа затянулась.
— У мальчишек все быстро заживает, как у собак.
— Сколько нам с тобой было, Магнебод, когда мы впервые подключили нейро-штифты? Десять? Одиннадцать?
Магнебод нарочито покряхтел, сгорбившись еще сильнее, чем обычно.
— Я слыхал про одного наследного парня из Аахена, которому вживили нейро-разъем в неполные семь. Папаша страсть как хотел воспитать из него рыцаря. Только вот мозги у него не были готовы к нейро-коммутации, не выросли еще, должно быть. Стоило подключить его к доспеху, как того парализовало с головы до пят. Вообразите себе чувства безутешного отца. Он хотел воспитать рыцаря, а остался с парализованным калекой на руках, который до конца жизни не смог бы даже самостоятельно высморкаться. Через пару месяцев он бросил отпрыска на попечение святош в какой-то варшавской богадельне…
Отец лишь покачал головой.
— Гримберт готов. И он рвется в бой.
— Готов ли?
— Он помешан на рыцарских романах. Глотает их быстрее, чем мы с тобой в восемнадцатом году глотали посреди Синайской пустыни воду из бортовых радиаторов. Он грезит рыцарскими подвигами. Буквально одержим ими. Черт побери, я готов поставить два флорина не сходя с места, что он помнит всех чемпионов Туринской марки за последние двести лет! А уж если говорить о битвах… Ты, к примеру, помнишь, сколько рыцарей погибло в Желтой Заверти, хотя сам рубился на правом фланге? А он помнит, даром что родился на пятьдесят лет позже.
— Грешно использовать такой талант не по делу, — буркнул Магнебод, — Пусть лучше считает зерно при майордоме, уж всяко будет больше пользы.
— Он помнит не только имена — титулы, параметры их доспехов, детали…
— Это меня и беспокоит, мессир, — на правах старшего рыцаря Магнебод использовал «мессир» вместо принятого при дворе «ваше сиятельство», еще одна заслуженная его привилегия, — Мальчишка, безусловно, толков, сообразителен и развит не по годам. Я видел некоторые проказы, в которые он завлекает своих пажей — чертовски изобретательно. Но…
Гримберт стиснул кулаки, ощущая, как предательски горят уши.
Проклятый Магнебод, старый ты винный бочонок!
Нельзя сказать, чтоб при маркграфском дворе мессир Магнебод не пользовался репутацией, однако репутация эта была странного свойства. Над ним посмеивались, находя невежественным, грубым и не смыслящим ни в чем за пределами его доспеха. Стоило ему заявиться на маркграфский бал, как церемонийместер страдальчески закатывал глаза — мессир Магнебод непременно являлся последним, при этом был облачен так, точно перед визитом полол огород, и делал столько нарушений в придворном протоколе, что хихикать начинали все окружающие. За обедом мессир Магнебод без тени смущения заливал в себя галлонами драгоценные маркграфские вина, так, точно хлестал дешевое пойло в ближайшем трактире, а в попытке отвешивать комплименты дамам был столь же неуклюж, как «Багряный Скиталец», вздумавший прогуляться по посудной лавке.
Над ним охотно подшучивали, за ним откровенно смеялись, ему давали обидные прозвища, но все это исключительно за глаза. Даже среди рыцарей Туринского знамени, отчаянных воинов и бесстрашных рубак, не нашлось ни одного, который готов был бы произнести их ему в лицо. И это при том, что мессир Магнебод уже много лет не участвовал в турнирах, предпочитая громить своих врагов исключительно за обеденным столом!
Ну ничего, подумал Гримберт, ты у меня еще попляшешь, старый осел. Только попробуй снять сапоги, и я мигом налью тебе туда вара. А еще раздобуду хорошую краску и хорошенько испишу ноги твоего «Скитальца» самыми паскудными словечками. А еще…
Вспоминая все самые обидные ругательства, Гримберт отвлекся и едва не позабыл про отца и Магнебода, они все еще разговаривали, скупо жестикулируя и не глядя ни на кого вокруг. Даже на «Пламенеющий Долг», от которого сам Гримберт не мог оторвать взгляда.
— Все это пройдет с возрастом, — отец бросил в рот какую-то таблетку и, поморщившись, разжевал ее, — Всего лишь пыл юности.
— И этот пыл внушает мне тревогу.
Отец нахмурился.
— Тревогу? Я ведь прочил тебя к нему в наставники, Магнебод.
— И я поклялся выполнить вашу волю, мессир. Воспитать из него настоящего рыцаря.
— Тогда отчего тебя это беспокоит?
Магнебод вздохнул, потирая лапищей подбородок.
— Мальчишка избалован, мессир. Привык получать все, что ему захочется и мало считается со мнением окружающих. Такое бывает с охотничьими собаками, которых хозяин кормит со своего стола и позволяет спать где заблагорассудится. Через какое-то время с ними нельзя сладить, они просто творят что хотят. От таких не будет толку, проще снять шкуру. Уж извините, если обидел, мессир. Я как и раньше могу без баллистических вычислителей всадить подкалиберный снаряд с расстояния в лигу, но вот складно говорить, как ваши парадные попугаи, так и не выучился.
Поначалу, для стрельбы из пулемёта ШКАС применялись валовые винтовочные патроны калибра 7,62 мм со всеми существовавшими в то время видами пуль, предназначенные для стрельбы из карабинов, винтовок, пулемётов. Однако в процессе испытаний выяснилось, что они не подходят для стрельбы из ШКАСа.
Гилберт Уинтерблоссом, которого сослуживцы по лондонской канцелярии зовут просто Герти, никогда не видел себя в роли героя. Его тихой мечтательной натуре чужды азарт и жажда славы, он не испытывает тяги к приключениям и, сталкиваясь с опасностью, проявляет похвальное для юного джентльмена благоразумие. Предел его мечтаний — спокойная кабинетная работа в окружении документов и писем, однако судьба жестоко подшутила над мистером Уинтерблоссомом, отправив из родного Лондона в дикую и только осваиваемую Великобританией Полинезию, в колонию под названием Новый Бангор. Слишком поздно Герти понимает, этот остров, с самого начала показавшийся ему странным, таит в себе множество тайн самого скверного, неожиданного и опасного характера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Колонизация Луны произошла не так безоблачно, как ожидалось. Из лунного грунта на свободу была выпущена смертоносная болезнь, гроза и ужас XXI-го века. Официально ее именуют синдромом Лунарэ. Неофициально - Гнилью. В отличие от обычных болезней, Гниль не стремится сразу убить своего носителя. Она стремится его изменить, и внешне и внутренне. Превратить его в отвратительную пародию на человека, безумное и монструозное существо. Инспектор Санитарного Контроля Маан посвятил всю жизнь борьбе с Гнилью и ее носителями.
Магильеры бывают разные. Фойрмейстеры способны щелчком пальцев превратить человека в пылающий факел. Штейнмейстеры — обрушить стены любой крепости. Вассермейстеры — превратить водяные брызги в шрапнель. Люфтмейстеры — передать слова на расстоянии. Магильеров мало кто любит и почти все — боятся. Но никто не вызывает такой неприязни и страха, как тоттмейстеры. Смертоеды. Некроманты. Верные слуги Госпожи Смерти…
Говорят, Крэйн, младший наследный принц земли Алдион, совершил немыслимое святотатство – убил безоружного старика-мага – и понес за это жестокую кару.Он обезображен, и кровавые язвы, покрывшие его лицо, не исцелить ни лекарям, ни магам…Его мачеха-королева, заразившаяся тем же недугом, винит в происходящем его…Его жизнь – в опасности.Остается только одно – бежать. И выживать, используя свое непревзойденное искусство владения мечом.Потому что никому не важно, какое лицо у жестокого наемника, сурового охотника или озверевшего от жажды крови гладиатора из бродячего цирка…А любовь, дружба, надежда?Об этом Уроду пока что стоит забыть!
Артур Вальдо — сын тессианского революционера, сепаратиста и террориста Анри Вальдо, пасынок покойного императора Кратоса Даниила Данина и воспитанник правящего императора Леонида Хазаровского. Как так исторически сложилось, изложено в первой книге цикла «Кратос». Вторая книга о том, как с этим быть. Тем более, что в жизни Артура намечается не только любовь, но и некоторые проблемы. Да и в империи не все спокойно, а власть императора не так прочна, как кажется.
Их называют гладиаторами. Они — рабы, посланные правительством на другую планету, чтобы умереть. Каждый день им приходится сражаться на одном и том же безжизненном поле. Они не видят этому конца. Келвин Горрети, американец итальянского происхождения, один из двадцати, обнаруживает аномалию в физиологии своего тела. Его подруга, турчанка Бильге Башаран, ведёт себя причудливо и постоянно утверждает, что может переиграть сражение, как в видеоигре. Ирландец Дуанте О'Брайан имеет очень полезный дар — благодаря нему, у них появляется шанс. Смогут ли они вернуться обратно на Землю? В чём заключается цель всего мероприятия? При каких обстоятельствах может умереть бессмертное существо? И стоит ли бояться смерти? Вероятно, «Хроники бессмертных гладиаторов» дадут ответ на мои вопросы.
Не знаю, что и сказать, но это вторая часть моего, никому не нужного, цикла. А что ещё делать? Не в стол же писать всё время. Этот цикл — моё рассуждение на тему: «Возможно ли, что если я всё ещё жив, то я — бессмертное существо?». Конечно же, я согласен с абсурдностью этой идеи, но меня волнует — и я рассуждаю.
«Хроники бессмертных гладиаторов» — это мой цикл романов, вдохновлённый различными фантастическими фильмами и видеоиграми; хотя, по сути, это всего лишь затянувшаяся проба пера. Разбиение на части произошло лишь из-за долгостроя и нежелания слишком много писать в стол, поэтому «Инферно» крайне не рекомендуется к прочтению без знания предыдущих двух частей («Пургаторий» и «Парадиз»). Никакого вступления и экспозиции здесь не будет — роман начинается с полуслова, сразу с того же момента, на котором закончилась предыдущая часть цикла.
Говорят, Бог создал землю за шесть дней. Высокоразвитые захватчики, называющие себя Админы, за сутки уничтожили и нашу цивилизацию и часть биосферы. Мы, земляне, всегда считали самым ценным сырьем редкоземельные элементы. В масштабах вселенной все оказалось куда циничней и страшней. Самым бесценным материалом оказались сами люди, вернее, то, что из них возможно произвести. ИНТЕЛЛЕКТУМ — жидкость, капля которой может сделать любое, даже неживое, разумным, а разумного более умным, сильным и магически одаренным.
Для некоторых даже зомби-апокалипсис – не повод сменить работу. Хороший курьер востребован во все времена, а особенно когда привычному миру пришел конец. Когда вчерашний сосед, для которого «теперь всё можно», стал опаснее инопланетного монстра, когда по дорогам рыщут мародеры, живые мертвецы осваивают огнестрельное оружие, адресату не сидится на месте, а хорошенькие спутницы постоянно втягивают героя в неприятности – Кириллу потребуется всё его мастерство, чтобы доставить посылку по назначению.
Гримберт, маркграф Туринский, многими недоброжелателями прозванный Пауком, с детства отличался склонностями к политическим интригам, мня себя талантливым манипулятором, всегда достигающим поставленной цели. В какой-то момент он сделал роковую ошибку, сам сделавшись целью заговора, и этот момент перечеркнул все, что у него было. Больше нет ни титула, ни почёта, ни уважения, к которому он привык. Есть только потрепанный рыцарский доспех, пара устаревших пушек и малопочетное ремесло раубриттера. Разбойника, наемника и авантюриста без герба и чести.
Юный Гримберт, наследник маркграфа Туринского, с детства хотел быть рыцарем. Воспитанный на рыцарских романах, болезненно амбициозный, пылкий, он не мыслит жизни без славных рыцарских свершений и видит себя благородным защитником веры, бесстрашным воином и чемпионом Туринской марки. Он должен быть рыцарем — и точка. Должен вершить справедливость огнем крупнокалиберных орудий, защищать угнетенных, карать еретиков и совершать то, что предписано славному рыцарю. И пусть ему всего двенадцать, пусть его доспех — ржавая самоходная развалина, вызывающая смех у отцовских рыцарей, пусть из всех слуг у него в свите лишь верный паж… Он совершит свой подвиг.
Судьба не очень ласково обошлась с маркграфом Гримбертом, прозванным недругами Туринским Пауком. Погрязший в паутине интриг, он в какой-то миг утратил осторожность – и очень об этом пожалел. Подвергнутый императорской опале, оклеветанный, низложенный, Гримберт потерял всё, что прежде имел и чем дорожил. Свои фамильные владения, цветущую Туринскую марку. Свой рыцарский доспех, блистательный «Золотой Тур», исполинскую боевую машину, равной которой не было в восточных землях. Титул, вассалов, состояние, честь… Он потерял всё, включая свои глаза.
Сильный повелевает слабым – так устроен мир. Бесправный крестьянин трепещет перед жадным бароном. Барон дрожит перед всесильным герцогом. Герцог заискивает перед императором. И даже император не чувствует себя в безопасности, ведь где-то высоко, сквозь выжженное радиацией небо, вниз посматривает Господь со своими ангелами… И неважно, что барон носит моторизированную экзо-броню, а герцог латает слабую плоть генетическими снадобьями. Главный закон мира всегда неизменен. Сильный будет повелевать слабым. Во веки веков. Гримберт, маркграф Туринский, самоуверенно полагает, что в силах управлять этим законом.