Ратное счастье - [33]

— МОЖНО И ПОВЗВОДНО.

—И даже не повзводно. А по очень мелким груп» пам. Вот я тут набросала начерно. Посмотрите. И обсудим.

Парфенов, прочитав, удивленно заломил соболиную бровь:

Вахнов — преподаватель? И даже Митя Шек? Гм... и Мамочкин!

А почему бы и нет? Отличные пулеметчики. Пусть новеньких обучают. Опытом делятся. Получится. Солдат солдата скорее поймет. Да и группки-то маленькие: по два-три человека. Так все разом и будут при деле.

А командиры взводов?

Они будут контролировать. А вы — главный консультант и экзаменатор.

Ладно,— согласился Парфенов. — Пусть будет по-вашему.

Я не стала придираться к слову, памятуя, что плохой мир все-таки лучше доброй ссоры.

— У меня и еще есть к вам просьба. Надо заново пересмотреть комплектацию взводов и расчетов. Надо, по возможности, сделать их равносильными. Шестнадцать бывалых ребят на двенадцать пулеметов маловато, конечно. Но если подумать, то... надеюсь, вы меня поняли?

Так точно. Разрешите идти?

Я поморщилась:

Зачем же так официально?

— Опять не угодил! — скорее с насмешкой, чем с досадой, махнул рукой Парфенов и ушел. Все ясно: просто подчинился необходимости. Смирился перед неизбежным. А на душе, наверное, кошки скребут. Но хотя бы внешне все пристойно, прилично. Да и работает же. Не этого бы, конечно, хотелось, но что делать?

Был на исходе знаменитый год перевооружения всей действующей армии — тысяча девятьсот сорок третий. Я не стану перечислять, какое усовершенствованное или совсем новое мощное оружие получили артиллерия всех систем, танковые войска и авиация.

Я слышала, как в нашей дубовой роще зенитчики кричали «ура», опробовав скорострельную 85-миллиметровую пушку, которая могла с успехом бить не только по самолетам, но и по танкам и даже по живой силе противника. У меня лично не было основания для столь восторженных эмоций, хотя и моя пулеметная рота кое-что получила. Всех моих солдат переобули в добротные кирзовые сапоги, с двумя парами теплых портянок из фланели, и ребята радовались, как дети. Еще бы! Пресловутые обмотки за войну осточертели: чтобы их правильно и аккуратно намотать — надо повозиться, и все равно они в бою, в суматохе сползают с тощих солдатских голеней, как чулки у неряшливой женщины, и путаются под ногами. Наши кавалерийские карабины были полностью заменены на автоматы «ППШ». На случай ближнего боя каждый мой солдат имел острый тесак с широким лезвием. Всем офицерам, в дополнение к биноклям, дали перископы-разведчики. Такую штуковину можно было высунуть из любого укрытия и обозревать поле боя, не подставляя голову под огонь. Каждый командир получил новый, безотказный пистолет системы Коровина.

Все мои пулеметы были тоже новыми. И было их теперь в роте не девять, как раньше, а двенадцать. Однако это оказались все те же «максимы» устаревшей системы — тяжелые и капризные. Я не хочу сказать, что «максимка» на фронте не заслужил доброй славы: в оборонительном бою он надежен и грозен. И это было неоднократно доказано еще в сорок первом, когда зачастую комбат удерживал промежуточный рубеж только огнем этих пулеметов. Зато при форсированном марше или в наступлении пулеметчики— мученики!.. Никакого транспорта нам по-прежнему не полагалось. Все — на себе, как на вьючных ослах. «Максим» — громоздина в шестьдесят шесть килограммов, а в походном положении его нельзя волочить на катках-колесах во избежание люфта системы вертикальной наводки. Плюс боекомплект: двенадцать пулеметных лент в жестяных коробках на одну «машину», а каждая коробочка — десять килограммов. Экипировка, ведро для воды, смазка, ветошь, личное оружие... Я подсчитала, какая же боевая выкладка приходится на каждый пулеметный расчет, все до мелочи учла. И получалось: около пятисот килограммов на шесть человек!.. А в бою их будет не шесть... Напрасно мы втроем: я, старшина и Парфенов — целый вечер совещались, ломая головы над тем, как разгрузить солдата, без чего можно обойтись, и ничего у нас не вышло. Лишними казались только противогазы, так как мы давно уже не верили в возможность газовой атаки. Парфенов и предложил их выбросить на свой страх и риск. Однако мы со старшиной не согласились. И не потому, что опасались законного возмездия от строгого начхима полка. Во-первых, вес противогаза— капля в море по сравнению с общей нагрузкой. А главное, в наступлении все может быть. А если противник обстреляет дымовыми минами! Или, скажем, дымовую завесу пустит?.. Нет, при всем желании, помочь в этом деле нечем... И опять же — сам пулемет: с капризами-задержками можно управиться— их надо просто знать и уметь на ходу устранять. Но ведь система охлаждения ни к черту!.. Летом вода в кожухе кипит, как в самоваре, перегревая ствол. Зимой, наоборот, может замерзнуть и разорвать кожух. А незамерзающая жидкость — антифриз — все еще строжайший лимит! Пока получила каплю в море— изрядно изнервничалась.

А смазка? Присылают какое-то белое густое сало, пригодное разве что для широких пушечных глоток, но не для пулеметов. Нанесенное даже тончайшим слоем, оно тут же застывает в пазах рамы короба, на деталях замка, и подвижная система отказывает. Командиры взводов требуют веретенное масло. И они правы. А у меня веретёнки — половина солдатской фляги на всех! Выдаю как лекарство, и руки дрожат: как бы не переборщить...