Раствор Мэнникона - [10]
Бармен подал напитки. Крокетт залпом выпил полбокала. Мэнникон потягивал "Алекзандер".
- Крок, мне правда надо поговорить с тобой, - начал он. - Я этого выдержать...
- Тес, - оборвал его Крокетт.
Хозяин упряжки вышел из бара напротив. Забрался на передок тележки и подобрал вожжи. Лошадь медленно опустилась на колени и легла на мостовую. Больше она не двигалась.
- Будь добр, повтори, Бенни, - сказал Крокетт. - Ну, Флокс, я тебя угощаю.
Крокетт заказал трюфели по-каннски и бутылку сидра. Безусловно, Крокетт не был типичным янки. Стоило Мэнникону увидеть блюдо и почувствовать его запах, как он сразу понял, что сегодня днем желудок задаст ему хлопот. Ему так и не удалось сказать Крокетту, что он хочет выйти из игры.
- Теперь нам предстоит следующий шаг, - сказал Тагека Ки.
Все трое сидели в его апартаментах. Было еще сравнительно рано, всего полтретьего ночи. Тагека воспринял сообщение о лошади без удивления. Только пожалел, что они не сделали тканевых срезов.
- С низшими позвоночными мы, я полагаю, разделались, - продолжал Тагека Ки. - Следующий эксперимент напрашивается сам собой.
Но Мэнникону было невдомек, что за эксперимент тут напрашивался, и он осведомился:
- Какой же это?
На сей раз Тагека не оставил вопрос Мэнникона без ответа.
- Здрасьте! - коротко сказал он.
Мэнникон разинул рот - да так и застыл.
Крокетт нахмурился:
- Я предвижу неизбежные трудности.
- Ничего страшного, - успокоил его Тагека. - Нам потребуется всего лишь доступ в больницу с приличным выбором пигментного материала.
- Разумеется, у меня есть связи в "Лейквью Дженерал", - сказал Крокетт, - но я не уверен, что там найдется нужный материал. Ведь мы же на Среднем Западе. Думаю, здесь за год бывает не больше двух-трех индейцев.
Мэнникон по-прежнему стоял с открытым ртом.
- Не доверяю я ребятам из "Дженерал", - сказал Тагека Ки. - Нечисто работают. Кстати, с кем бы мы ни связались, придется, само собой, брать этого типа в долю. А мне что-то совсем неохота дарить состояние халтурщикам из "Дженерал".
Мэнникону до смерти хотелось вмешаться. Слово "состояние" в устах Тагеки Ки звучало по меньшей мере легкомысленно. Те общие дела, в которые Мэнникон был посвящен, никаких доходов не сулили. Но Тагека был увлечен своими планами. Он говорил гладко, отчетливо выговаривая каждый слог:
- По-моему, самое удобное для нас - Западное побережье. Скажем, Сан-Франциско. Значительный контингент цветного населения, прекрасные больницы с большими несегрегированными благотворительными отделениями...
- Китайский квартал, - осмелился предложить Мэнникон. Он был там во время свадебного путешествия. Угощался супом из акульих плавников. "Женитьба... это только раз в жизни бывает", - сказал он тогда своей Лулу.
- У меня есть приятель в отделении рака и эвтаназии, - сказал Тагека. Людвиг Квелч.
- Ну да, - кивнул Крокетт. - Квелч. Предстательная железа. Высший класс. - Кого только Крокетт не знал.
- Он был первым на курсе в Беркли, на три года старше меня. Пожалуй, стоит ему позвонить. - Ки потянулся к телефону.
- Обождите минутку, будьте добры, мистер Тагека, - выдавил из себя Мэнникон. - Вы хотите сказать, что собираетесь ставить опыты на живых людях? Может быть, даже убивать их?
- Крок, - сказал Тагека, - ты его сюда притащил. Вот и займись им.
- Флокс, - сказал Крокетт с нескрываемым раздражением, - вопрос сводится к следующему: ученый ты или не ученый?
Тагека Ки уже звонил в Сан-Франциско.
- Дайте-ка прикинуть, - сказал Людвиг Квелч, - что у нас сейчас есть. Предлагаю отделение Блумстейна. Думаю, в самый раз для начала; согласен, Тагека?
Тагека кивнул:
- Отделение Блумстейна. Прекрасно.
Квелч прилетел через четырнадцать часов после телефонного разговора и на весь день и весь вечер уединился с Тагекой и Крокеттом. Только в полночь Мэнникон был допущен на совещание, которое проходило в гостиной. Людвиг Квелч оказался высоким крупным мужчиной с прекрасными белыми зубами и добродушными манерами уроженца западных штатов. Он носил трехсотдолларовые костюмы со светлыми галстуками. Сразу же чувствовалось, что на такого человека можно положиться во всем. Он уже несколько раз выступал по телевидению с блестящими речами против системы бесплатного медицинского обслуживания.
Квелч вынул черную записную книжечку крокодиловой кожи и полистал ее.
- В данный момент, - сказал он, - мы располагаем тридцатью тремя белыми, двенадцатью неграми, тремя пациентами неустановленного происхождения, одним индийцем, одним бербером, семью азиатами, а также шестью пациентами предположительно китайского происхождения и одним японского. Все мужского пола, разумеется. - Он добродушно усмехнулся, намекая на область своей специализации. - Я бы сказал, тут есть из чего выбрать, не правда ли?
- Нас это устраивает, - сказал Тагека Ки.
- Все безнадежные? - спросил Крокетт.
- Я бы сказал, примерно на восемьдесят процентов, - ответил Квелч. - А почему ты спрашиваешь?
- Это я для него. - Крокетт кивнул в сторону Мэнникона. - Он беспокоился.
- Отрадно видеть, что возвышенный дух науки еще не вытравил из вас восхитительную юношескую щепетильность. - Квелч положил свою широкую ковбойскую лапу Мэнникону на плечо. - Не бойтесь. Ничью жизнь мы существенно не укоротим... разве что чуть-чуть.
Ирвин Шоу — писатель с богатым жизненным опытом, тонкой наблюдательностью, умением распознать в человеке малозаметные психологические жесты и нюансы поведения, включить их в сюжетные коллизии. Его произведения на долгие годы заняли прочную позицию в списках мировых бестселлеров. Роман «Богач, бедняк» и его экранизация в свое время снискали огромную популярность в СССР. Даже по значительно сокращенным публикациям и «обедненной» телевизионной версии «Богача, бедняка» советские люди в пору «холодной войны» выпрямляли свое представление об Америке и американцах… В этом издании представлен полный перевод — без пуританских сокращений и идеологических купюр — увлекательной саги о членах семьи Джордахов, которые ведут свою «битву жизни» в Америке.
…Он был ночным портье. Маленьким человеком, не надеявшимся на перемены к лучшему. Но таинственная гибель одного из постояльцев отеля открыла для него дверь в другую жизнь — яркую, шикарную, порой — авантюрную и опасную, но всегда — стремительную и увлекательную…
«Нищий, вор» — это продолжение нашумевшего романа американского писателя Ирвина Шоу «Богач, бедняк».
Ирвин Шоу (1913–1984) — знаменитый американский писатель и драматург. Приобрел мировую известность благодаря лучшему своему роману «Вечер в Византии», действие которого происходит во время Каннского фестиваля, в атмосфере фешенебельного курорта, веселья, роскоши, вседозволенности в погоне за удовольствиями…Он — «человек кино». Человек, настолько привыкший к своему таланту и успеху, что не замечает, как в череде мимолетных интриг и интрижек, мелких уступок и компромиссов, случайных сделок с совестью талант и успех покидают его.
Как и другие произведения писателя — «Две недели в другом городе», «Вечер в Византии», «Богач, бедняк», — этот роман открывает читателю мир хрупких связей и сложных, подчас непредсказуемых отношений между людьми. История о том, как одна ошибка может перевернуть всю жизнь человека и его близких, о неоцененном и разрушенном семейном счастье рассказана обманчиво простым языком, поражает авторским знанием человеческой психологии и приглашает читателя к размышлению и сопереживанию.
...Армия. Просто – АРМИЯ.Армия интеллектуалов-офицеров и бесстрашных солдат – или армия издерганных мальчишек, умирающих неизвестно за что, и пожилых циников, которым давно уже все равно, за что умирать.Армия неудачников – или армия героев?А, строго говоря, есть ли разница?
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.