Растущая луна: зверь во мне - [43]

— Можно, — с готовностью разрешила она. — Я буду ждать.

— Нет, ты не жди, — возразил он. — Ты только знай, что если я буду рядом, — мимо твоего дома не пройду. А если не пришел, значит, не мог, далеко был.

— Хорошо, — лицо ее сияло блаженством.

И он снова поцеловал ее. Сначала легко, а после более настойчиво.

…Когда Дарихан разомлела и уснула, Корсак осторожно отодвинулся. Убедившись, что женщина не проснулась, поднялся. Дрова в камине уже догорали, он подбросил туда еще, чтобы комната до утра не выстыла, а то еще проснется. После этого неслышно собрал вещи, взял масляную лампу и вышел в коридор.

25 ухгустуса, Жанхот.

Для обряда тетушка выделила самую большую спальню с желтыми обоями в мелкий цветочек. Обычно в ней спала Юмаана с мужем, поэтому кровать стояла такая огромная, что Илкер казалось, будто она попала на небольшой остров. Когда часы пробили восемь утра, девушка уже не спала. Она вообще провела беспокойную ночь: сильно волновалась. Судорожно вцепившись в простынь, ждала, когда войдет служанка с завтраком. Жрица вчера несколько раз расписала ей день по минутам, поэтому она знала все, что сейчас произойдет, но сердце буквально пустилось вскачь. Служанка вошла с последним ударом. Возможно, последнюю четверть часа она караулила под дверью.

— Доброе утро, госпожа.

— Доброе утро, Фирца, — еле слышно откликнулась девушка.

Пожилая служанка принялась зажигать свечи, расставленные по комнате: на подоконнике, на камине, на комоде, даже на полу. Стало светло как днем, хотя Илкер предпочла бы полумрак, но так распорядилась жрица храма Невест. Фирца вышла и тут же вернулась с подносом — завтрак. И опять же, если бы от Илкер что-то зависело, она бы ничего не ела, но служанка стояла рядом, ожидая, когда можно будет унести остатки пищи. Она ни за что не уйдет, пока девушка не положит в рот хоть что-нибудь. Илкер, торопливо прожевала малюсенький бутерброд с тонкой пластинкой мяса, убедившись, что этого недостаточно, — служанка по-прежнему строго взирала на нее — съела еще пару тортинок и взяла кубок. Ей подали вино, приготовленное по рецепту той же жрицы. Напиток имел странный привкус. Еще вчера Илкер строго предупредили, что вино она должна выпить все.

С завтраком было покончено. Фирца отнесла поднос, двое слуг внесли в комнату огромную деревянную бадью с водой. Внутри ее выстелили белой тканью. От воды поднимался парок. Мужчины покинули спальню, но теперь вместе со Фирцей зашла Юмаана и жрица. Первая встала в сторонке, на случай, если хозяйке понадобится помощь, последняя должна проследить, чтобы все прошло правильно.

Юмаана подошла к постели.

— Вставай, моя деточка, — ласково позвала она. По настоящему, к ней должна была обратиться мама.

Илкер послушно встала, подошла к бадье, тетя сняла с нее рубашку и помогла залезть в воду. Затем ласково вымыла девушку. Почти как мама. Вчера Илкер предполагала, что будет ужасно стесняться. Но, кажется, вино, которое ей подали, было необычным во всех отношениях. Она чувствовала какую-то легкость и даже азарт, хотелось, чтобы уже скорее закончилась та часть обряда, которая дома, и она пошла в храм. После того как королева обмолвилась о том, что невеста принца непременно должна пройти храм Невест, девушка прочитала все, что смогла найти об обряде, поэтому знала даже то, о чем жрица вчера не упомянула. Например, что раньше на купании присутствовал еще и жених.

Едва Илкер вспомнила об этом, как померещилось, что Ялмари здесь и так же, как всегда, смотрит серьезно из дальнего угла. Девушка невольно обернулась и поймала одобрительный взгляд жрицы. Молодая женщина с распущенными гладкими волосами, покрытыми льняным платком, в льняном платье старомодного покроя стояла недвижимо у стены, держа белую одежду Илкер.

Купание закончилось. Тетушка помогла вытереться Илкер, потом тщательно просушила волосы. Снова надели нижнюю рубашку. Только после этого подошла жрица и облачила невесту в льняное платье, похожее на то, что носила она: облегающее грудь и мягкими складками падающее ниже. Платье закрывало и руки, и горло. Жрица тщательно застегнула его. Раньше ее бы отправили по улице в одной рубашке. Другие нравы тогда были. Волосы Илкер уложили в большую тонкую сетку: теперь ветер не растреплет пряди, но всем будет казаться, что волосы распущены. Жрица взяла ее ладонь и повела из дома. Предстояло самое трудное.

Двери дома распахнулись, и жрица вывела ее на улицу. Там девушку окружили другие женщины из храма, так что народ, выглядывающий из-за спин "волков", из окон, и даже с крыши наблюдавших за процессией, почти не видел невесту. Илкер окинула взглядом людей: уж тут-то Ялмари точно должен быть, но выискивать его в толпе было некогда. Она босыми ногами шагнула на мостовую, усыпанную по случаю праздника лепестками цветов и под заунывную песню, которую затянули жрицы, направилась к храму.

По легенде храм Невест существовал уже около трех тысяч лет. Его изредка подновляли, но никогда не перестраивали. Когда Истинная церковь стала главенствовать в Энгарне, она попыталась закрыть храм, но безуспешно. Священники смогли лишь сделать более благопристойными обряды, проходившие у всех на виду: например, одеть невесту. Но то, что происходило в храме, не менялось. Служили там потомственные жрицы. Говорят, раньше они не выходили замуж, и никто не знал отца их дочерей, даже жрицы. Но сейчас все изменилось. Жрицы в храме менялись каждый месяц: одиннадцать месяцев в году они жили с мужьями в собственном доме, а один — в храме. Верховная жрица храм не покидала, но на этот пост избиралась вдова. Дочерей жрицы приводили для служения после их свадьбы. Часто они узнавали о том, что происходит в храме, после того как над ними тоже проводили обряд.