Рассвет в 2250 году - [45]

Эрскин вытер ладони о рваные остатки своей одежды, словно обнаружил, что его ладони предательски вспотели.

— Мое племя никогда и никоим образом не может представлять никакой угрозы для будущего вашего племени Нам нужна только земля, в которую можно посадить семена и пастбища для овец. Если нам повезет, мы найдем глинистый берег который даст материал, нужный для работы наших горшечников. Мы безразличны к охоте — мы происходим из страны, где водится только мелкая дичь. Наши руки умелы, они могут послужить и другим, а не только нам самим.

— Верно, верно, — кивнул Мэрфи. — Это стремление к войне с чужаками — наше проклятие, наверное, то же самое, которым были наказаны Древние за их грехи. Но потребуется большее, чем усилия любого из нас, чтобы заключить мир сейчас… гремят барабаны войны, пики наготове…

— На сей раз ты говоришь полную правду, о, сочиняющий легенды!

К столу подошел Верховный Вождь. Не надевая шлема и плаща, положенных ему по должности, в одежде простого воина он мог незамеченным разгуливать по лагерю.

— Ты забываешь, что племя, в котором нет воинов, чтобы держать пики, будет проглочено. Лев задирает быка, если сможет избежать его рогов. Волки охотятся стаями. Убивать или быть убитыми, есть или быть съеденными — вот закон, действующий вернее всех других.

В горле Форса поднялось что-то горячее, и он резко ответил на сказанное. Его слова были рождены новой эмоцией.

— Лапы Чудищ направлены против нас всех — и никак иначе, Капитан Палаток. И они — не такой враг, с которым можно не особенно считаться. Обрати свои пики против них, если ты обязательно должен с кем-то воевать!

Сперва в глазах Кантрула появилось удивление, а затем его коричневые скулы покраснели от гнева. Его рука инстинктивно легла на рукоять меча. Руки Форса остались лежать на коленях. Ножны на его поясе были пусты, и он не мог принять вызова, который готов был бросить ему степняк.

— Наши пики движутся туда, куда мы хотим и когда захотим, чужак. Если мы пожелаем очистить гнездо живущих-в-хижинах-из-грязи-паразитов…

Эрскин не сделал никакого движения, но его единственный распухший глаз спокойно смерил взглядом Верховного Вождя с восхитившим Форса хладнокровием. Кантрул ждал ответа — предпочтительно, горячего. Когда ответ не прозвучал, Кантрул повернулся к Форсу и резко спросил:

— Ты говоришь, что Чудища идут войной?

— Нет, — поправил его Форс. — Я говорю, что они впервые на нашей памяти выходят без страха из своих городов и бродят по открытым землям. А они — хитроумные бойцы, наделенные силой, которую мы еще полностью не оценили. Они не люди, как мы, даже если отцы отцов их отцов и были нашей породы. Так что они могут быть опаснее чем мы, или нет. Откуда нам это знать? Но правда одна — и мы можем сказать это — мы, жители Айри, многие поколения воевавшие с ними, чтобы очистить от них города — они враги человечества. Мой отец погиб от их Клыков. Я сам был связан ими. Они не обычные враги, от которых можно отмахнуться без опаски, степняк.

— Вспомни, ведь есть еще одно обстоятельство, — нарушил короткое молчание Мэрфи. — Когда эти двое бежали через Землю Взрыва, стая тварей взяла их след. Если мы отправимся на юг без предосторожностей, позади нас может оказаться враг так же, как и впереди. Мы можем попасть меж двух огней.

Кантрул выбивал пальцами боевой ритм на своем поясе, меж его тонких бровей пролегла резкая морщина.

— Мы вышлем разведчиков.

— Верно. Ты Вождь и опытен в военных делах. Ты прикажешь то, что нужно. Прости меня — я стал стар, и ведение Анналов иногда уводит человека от жизни. Столько ошибок совершает человек — иногда похоже на то, что он ничему не научится…

— На войне он научится или погибнет! Ясно, как день, что Древние не научились или не смогли научиться… ну, они и сгинули, не так ли? А мы живы — племя сильно. Я думаю, что вы слишком паникуете, вы оба — Фаньер тоже. Мы скачем во всеоружии, и нет ничего, что…

Его слова потонули в таком громовом раскате, что казалось, будто гроза разразилась прямо над палаткой, в которой они находились. И сквозь общий рев донеслись крики мужчин и более высокие и пронзительные голоса испуганных женщин и детей. Те, кто находились в шатре, мгновенно пересекли его, толкая друг друга локтями, чтобы первыми оказаться у порога двери. Степняки проталкивались к выходу, а Форс оттащил Эрскина назад. Пока они суетились, грянул топот лошадей, в дикой панике несущихся по центральной дороге лагеря, огибая костры. Пространства для них было так мало, что палатки валились под их копытами. Позади лагеря, по всему горизонту встала колышущаяся стена золотистого света.

Рука Эрскина сомкнулась вокруг запястья Форса почти костоломным захватом, и он уволок горца обратно в палатку.

— Это пожар! Огонь, пожирающий траву прерии! — ему пришлось прокричать эти слова, чтобы их можно было услышать сквозь шум снаружи. — Наш шанс…

Но Форс уже понял это. Он вырвался из рук Эрскина и побежал вдоль стола, ища оружие. Маленькое копье — вот и все, что он обнаружил и смог прихватить с собой. Эрскин взял пестик из маленькой ступки, пока Форс использовал остриё копья, чтобы распороть противоположную сторону шатра.