Рассвет в 2250 году - [44]

Он снял лампу с державшего ее шнура и увлек Форса за собой, в другой конец шатра. Там были карты и картины, достаточно живые, чтобы заставить горца ахнуть от удивления. Они заключали в себе ту самую магию, при помощи которой Древние оживляли мир друг для друга.

— Вот эта была сделана на севере, зимой, когда человек должен ходить с кожаной паутиной на ногах, чтобы не утонуть в снегу, как в сыпучих песках. А вот, посмотри, это — один из лесных людей — они раскрашивают себе лица и носят на своих телах звериные шкуры, но они ходят гордо и говорят, что они очень древний народ, который некогда владел всей этой землей. Вот и вот… — он перелистывал обрамленные пергаментные квадраты, на которых яркими чернилами были сделаны записи, рассказывающие об их странствиях.

— Эти… — Форс глубоко вздохнул. — Эти сокровища даже больше тех, что содержатся в Звездном Доме. Если бы только Ярл и остальные люди могли взглянуть на них!

Хранитель Анналов провел пальцами по гладкой рамке карты, которую он держал.

— Во всем нашем племени, наверное, лишь с десяток юношей смотрят на это, и в их сердцах и мозгах что-то шевелится. Остальные — они нисколько не заботятся о записях, о том, чтобы составить карту пути, по которому мы прошли за день. Жрать да воевать, скакать и охотиться, да еще вырастить сына вроде себя самого, который бы делал то же самое — вот и все желания этого племени. Но всегда, всегда есть те немногие, Которые еще стремятся снова пройти по древним дорогам, пытаются вновь найти то, что было утеряно в дни катастрофы. Мы находим клочки и обрывки, нить здесь и рваный клок там, и пытаемся создать из них целое.

— Если бы Мэрфи сказал сейчас всю правду, — вмещался в монолог Хранителя Анналов голос Целителя, — он бы сказал, что он родился только для того, чтобы искать знания. Все это, — он махнул рукой на разложенные богатства, — существует благодаря ему. Именно он начал собирать все это и он же учит тех, кто схож с ним умом и может видеть и записывать то, что увидел. Так повелось с тех пор, как он стал Хранителем Анналов.

Хранитель Анналов казался смущенным. Он робко улыбнулся и ответил:

— Разве я не сказал, что у нас в крови — стремление вечно охотиться за тем, что находится за горизонтом? Во мне это приняло такую форму. В тебе, Фаньер, это тоже есть, ведь ты готовишь свои смеси из листьев и травы и, если бы посмел, то ты разрезал бы нас на куски просто для того, чтобы посмотреть, что находится у нас внутри.

— Наверное, это так. Мне очень хотелось бы узнать, что находится внутри у этих двуногих, что пересекли Землю Взрыва и все же не проявляют никаких признаков сумасшествия…

— Я думал, что вы не поверите в эту историю, — быстро ответил Эрскин.

Фаньер посмотрел на него сквозь сузившиеся веки, будто он, подумал Форс, уже вскрыл южанина для изучения.

— Это так… может быть, я в нее и не верю. Но если это правда, тогда это величайшее чудо, о котором я когда-либо слышал. Расскажи мне. Как это произошло?

— Ладно, — рассмеялся Эрскин. — Мы расскажем вам нашу историю. И клянемся, что это чистая правда. Но каждому из нас принадлежит лишь половина этой истории, и поэтому мы расскажем ее вместе.

Масляная лампа шипела над их головой, степняки и пленные сидели на круглых подушках. Пленные говорили, а степняки слушали. Когда Форс закончил, Мэрфи потянулся, встряхнулся, словно вынырнув из глубокой реки.

— Я думаю, что это правда, — спокойно произнес он. — И это мужественная история, годная для того, чтобы сложить о ней песню и петь о ней у ночных костров.

— Скажи мне, — Фаньер внезапно повернулся к Форсу, — ты, которого учили науке поиска, что больше всего поразило тебя в твоих странствиях?

— Что Чудища рискуют покидать свои города и выходить в открытую местность. Потому что, по всем нашим наблюдениям, они не делали этого раньше на памяти людей. И это может означать надвигающуюся опасность…

Мэрфи посмотрел на Фаньера, и их взгляды встретились. Затем Целитель поднялся на ноги и быстро вышел наружу, в ночь. Короткое молчание нарушил своим вопросом Эрскин.

— Записывающий прошлое, почему ваши юноши охотятся на нас? Почему вы идете войной против нашего народа? Что произошло между нашими племенами, что мы не поделили?

Мэрфи прочистил горло. Казалось, ему хотелось выиграть время.

— Почему? Даже Древние так никогда и не ответили на этот вопрос. Ты сам можешь видеть это по руинам их городов. Твой народ идёт на север в поисках лучшей доли, мой — идет на восток или на юг по той же причине. Мы отличаемся обычаями, речью, одеждой. А человек, кажется, боится непохожего на него. Молодая кровь горяча — и вот уже ссора, убийство, из пролитой крови вырастает война. Но главная причина, как мне кажется, вот в чем. Мой народ — бродячий и он не понимает тех, кто строит жилища и пускает корни на одном каком-нибудь месте, в пределах ограниченного участка земли, которую они называют своей. И тут мы слышим, что в одном дне пути на юг в излучине реки растет городок. И этот городок построен людьми твоего племени. Наше племя обеспокоено и немного боится того, чего оно не знает. Среди нас многие говорят, что мы должны уничтожить то, что может нам угрожать в будущем…