Рассвет ночи - [45]

— Стойте! — велел Азриим братьям и пару мгновений осматривал учиненные ими разрушения.

Он не успел досчитать в уме даже до десяти. Нападение прошло так быстро и гладко, как он и надеялся.

Тяжелый сладкий запах жареной человеческой плоти заполнял его ноздри. Черный жирный дым поднимался от трупов и повозок и терялся среди сталактитов. Никакого движения. Люди, оружие, животные — все это валялось на полу пещеры, словно обломки кораблекрушения, выброшенные морем на берег. Раздавалось лишь потрескивание огоньков пламени, одного на колесах невольничьей повозки и нескольких, весело горевших, на трупах. В остальном все было тихо. Азриим знал, что скоро сюда сбегутся падальщики, привлеченные зловонием мертвых тел. Черепа тоже скоро прибудут, притянутые использованной магией.

— Убедитесь, что все они мертвы, — велел он собратьям.

Серрин с Долганом выбрались из укрытия и приблизились к месту бойни.

— Есть ничего не смейте! — добавил Азриим, обращаясь преимущественно к Долгану.

Здоровенный слаад разочарованно поник, но подчинился.

Серрин и Долган перебегали от тела к телу, закалывая или перерезая горло тем стражникам, рабам и караванщикам, которые казались недостаточно обуглившимися. Долган иногда поглаживал головы, словно извиняясь за то, что не съел мозги.

Азриим не торопясь двинулся вслед за братьями. Он наслаждался легкостью, с которой они расправились с караваном, почти так же, как радовался, что все идет по плану. Странник будет доволен. Наградой Азрииму станет превращение в серого.

Он пробрался меж тел и обломков к одному из запертых фургонов. То, что они не сгорели в пламени, доказывало: охраняли их магические заклинания. С рычанием слаад вцепился в замок и сорвал заднюю дверь с петель. Кусок дерева взорвался со вспышкой голубого света, посылая заряд магической энергии сквозь тело Азриима: магическая ловушка. Он чуть не выругался, больше от раздражения, чем от боли — хотя лапы и правда болели, — и отшвырнул дверь, которая опустилась на пару тел, лежавших поблизости. Опустившись на колени, он заглянул внутрь фургона.

Там, разбросанные взрывом, в беспорядке лежали мечи, посохи, пояс, заполненная свитками сумка, несколько инкрустированных самоцветами жезлов, завернутых в ткань, и три сундука. Один из них открыло взрывом, и из него высыпались платиновые монеты. Прибегнув к своей врожденной способности видеть двеомеры, Азриим убедился, что большинство предметов в фургоне, кроме монет, были магическими. Торопливо обследовав второй фургон, слаад обнаружил в нем такое же содержимое. Оба были битком набиты магическими предметами и деньгами, предназначавшимися Ксанатару. Азрииму также было известно, что многие из агентов имели при себе магические вещи. Большинство этих предметов не пострадало от огня.

Бихолдер не оставит потерю стольких людей и таких сокровищ безнаказанной.

Слаад не смог сдержать усмешку. Положение не могло быть лучше.

— Помогите-ка мне, — мысленно велел он братьям, которые как раз закончили со своей жуткой задачей. — Мы забираем все это с собой.

Глава 10 ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЗВЕЗДНЫЙ ПОКРОВ

Пройдя через портал, Кейл, Ривен, Джак и Магадон очутились под кронами гигантских елей, моргая от света полуденного солнца. После сумерек Уровня Тени сияние солнца Торила почти ослепляло. Проникая сквозь пушистые ветви деревьев, его лучи дождем обрушивались на путников.

И пронзали Кейла, словно арбалетные болты.

Ему казалось, что в кожу вонзались швейные иголки. Все чувства притупились, слух стал менее тонким, зрение не таким острым. Кожа так и осталась темной, а вот защитный покров из теней исчез. Эревис знал, что, пока он стоит на свету, теневые способности ему недоступны. Чего он не знал раньше, так это того, что будет чувствовать себя менее реальным. Солнце Фаэруна растопило часть убийцы, словно тот был сделан изо льда.

Оскалив зубы от боли, причиняемой солнечными лучами, Кейл накинул капюшон плаща и надвинул его на глаза. Только затем он заметил, что воссозданная из теней кисть руки исчезла. Убийца уставился на обрубок даже не с ужасом, а скорее просто с непониманием. Он помнил, чувствовал свою кисть, словно она пустила ростки из запястья. Но не видел ее.

Тайком, чтобы не привлекать внимания друзей, Эревис завел обрубок в тень от ствола дерева, ощутил покалывание, и кисть вновь появилась. Убийца пошевелил пальцами, сжал кулак. Ощущения были привычными. Тогда он передвинул кисть на свет. Резкая боль в запястье — и кисть снова исчезла. Он повторил все сначала, стараясь привыкнуть к боли и удивляясь появлению и исчезновению костей и плоти.

А точно ли это были кости и плоть?

Внезапно Кейл понял, что превратился в получеловека. И совершенно не важно, где он стоял, — в тени или на свету. Превращение в шейда забирало что-то из его души, но возвращало искалеченную кисть. Солнечный свет, освещая душу, забирал взамен нее плоть.

«Что ж, и так сойдет», — подумал Эревис и тут же упрекнул себя.

В собственных мыслях он начал замечать зачатки жалости к самому себе. И тогда он вспомнил слова его любимого учителя по языкам, сказанные когда-то там, в Вестгейте. Жизнь в то время казалась Кейлу особенно тяжелой. «Жалость к самому себе — это привилегия артистов и знати. Не трать на нее больше времени, чем должно. Выслушай ее, извлеки из нее все полезные для себя уроки и затем двигайся дальше».