Рассвет над Киевом - [32]

— Помню такое дело. Уж очень я хорошо тогда присосался к «мессу». Жалко было его упускать.

Беседуя, мы незаметно переключились на разбор воздушной стрельбы.

— Вообще говоря, ты, Тимоха, овладел стрельбой на «пять», — сказал Лазарев. — Особенно ловко ты приспособился сзади подходить к вражеским самолетам при атаке, ну прямо-таки впритык. Я так не могу. Я даже, грешник, позавидовал, когда ты раз у меня на глазах классически снял «лапотника». Короткая очередь — и он, как бочка с порохом, взорвался.

— Тут нужно приноровиться и обязательно учитывать высоту. Чем выше, тем труднее определить расстояние до самолета. Даже цвет его меняется. Если все точно рассчитать, можно любого противника сбить одной короткой очередью.

— Правильно, Тимоха! — подтвердил подошедший к нам начальник воздушно-стрелковой службы полка капитан Рогачев. — Самолет можно завалить не только одной очередью, но даже одним снарядом.

— Это случайность, — заметил Лазарев.

— Нет, — не согласился Василий Иванович, подсаживаясь к нам. — В первую мировую войну французский летчик Рэне Фонк имел больше сотни личных побед. Он летал с однозарядной тридцатисемимиллиметровой пушкой. Выстрел — и самолет противника рассыпался. Маневр и расчет. Его называли «воздушным математиком».

— А наш русский летчик Крутень в первую мировую войну? — напомнил Кустов. — Я о нем еще в детстве читал. Он одной очередью, тремя — пятью патронами, сбивал самолет. А Горовец? — Игорь вопросительно взглянул на Рогачева. — О его методе стрельбы что-нибудь известно?

— Пока ничего.

— Скорее всего, он подошел сзади к «юнкерсам», уравнял свою скорость с противником и давай чесать, — предположил Тимонов.

— Очевидно, так, — подтвердил Рогачев. — Если бы он после каждой атаки отваливал от бомбардировщиков, то ему потребовалось бы для девяти атак не меньше пятнадцати — двадцати минут. За это время противник успел бы несколько раз отбомбиться.

Разбирая свои воздушные бои, мы пришли к единому мнению, что до сих пор еще не все научились хорошо стрелять. Вспомнили, как кое-кто из нас засомневался, когда впервые мы услыхали, что Александр Горовец в одном бою уничтожил девять фашистских бомбардировщиков. Хватит ли на истребителе боеприпасов на столько самолетов? Теперь сами давно уже убедились, что вполне хватит. Только нужно уметь метко стрелять.

К сожалению, опыт Горовца — этого непревзойденного мастера воздушной стрельбы — до сих пор нигде не описан. Очевидно, обстановка на фронте тогда не позволила подробно вникнуть во все тонкости последнего его боя. Так иногда в напряженных делах войны остаются неизученными великие подвиги отдельных людей, заслуживающие специальных исследований наряду с выдающимися событиями военной истории.

8

Раз на раз не приходится. В следующий вылет мы потерпели неудачу. Вернулись мрачные.

— Никто из нас не виноват, — успокаивал командир полка. — Я получил приказание на взлет, когда бомбардировщики были уже над фронтом.

Но слова его не могли утешить. Мы только что видели перепаханные фашистскими бомбами позиции наших войск. Невольно думалось о раненых и убитых.

— Минут на пять раньше, и «юнкерсов» мы бы отогнали, — продолжил командир.

— Да, минут бы пять, — отозвался Лазарев и с раздражением отшвырнул подбежавшую к нему собаку.

— Чем она тебе помешала? — Тимонов недоволен. Лазарев подозвал Варвара и начал его ласково гладить.

— Обидел и самому жалко, — заметил Василяка.

— Собака ведь неразумное существо.

— Ну вот что, — повеселевшим голосом сказал командир. — Хотя сегодня мы, истребители, ничего хорошего не сделали, зато наземные войска здесь, севернее Киева, добились успеха. — Майор предложил вынуть из планшетов полетные карты. Мы на них отметили новые кусочки освобожденной земли на правом берегу Днепра. Все плацдармы значительно расширились.

— Это хорошо! — Тимонов старательно прочертил на карте новую красную линию. — А как дела южнее Киева?

— Да, как? — подхватили летчики. Нам был хорошо знаком этот район: мы воевали там полмесяца назад.

Владимир Степанович заговорил тише:

— Двенадцатого октября, то есть вчера, наши войска с букринского плацдарма перешли в наступление. Судя по всему, результаты неважные. Если бы хоть немного продвинулись, то обязательно передали изменения в линии фронта. Но видимо, там все осталось по-старому.

— Значит, наступление провалилось, — Лазарев разочарованно махнул рукой. — Тут все ясно. Только не говорят, чтобы не портить настроения.

— Подожди делать такие выводы, — сказал Василяка. — Может, еще сообщат.

Напрасно надеялся командир полка. Если за два дня не добились успеха, на третий не жди. Внезапность потеряна, противник сумел подтянуть резервы.

Разговор прервала выскочившая на аэродром пара «яков». За ней показалась еще тройка. Такое разрозненное возвращение истребителей с фронта могло быть только после боя. Василяка бросил на ходу:

— Будьте начеку! От машин никуда! — И поспешил на КП.

Как только сел последний самолет, была дана команда на взлет нашей эскадрильи.

Минута — и четверка в воздухе.

— Идите в район Лютежа прикрывать переправу! — слышу по радио команду.

— Понял вас!