Расстрижонка - [53]

Самое главное: хозяйство — натуральное. Не в смысле отсутствия однополых, имитационных, межвидовых… и прочих противоестественных, а в смысле совершенно противоестественных, для человека постиндустриальной эпохи, производственных отношений.

Почти всё почти везде производится в конкретном хозяйстве по полному циклу. От выковыривания из земли до окончательного закапывания туда же.

Всё остальное — «лёгкий трепет волосинок по краям». И эта «пудра сахарная», «вишенка на куче дерьма» — единственное, что удерживает нынешние народы от состояния полной «феодальной раздробленности».

Вот сейчас слабеет становой хребет «Святой Руси» — «путь из варяг в греки». И вся система, сидящая на этой «трубе с трафиком», из которой капает серебришко — разбегается. И ни какие штучки, типа единства языка, веры, родословной… Даже общая опасность в форме монгол и татар — не объединяет. Одни земли уйдут под Москву, другие — под Литву. Собрать Русь — можно и мечом. Как делали Владимир Креститель и Владимир Мономах. Удержать — только общей «трубой». Как пытается сейчас сделать Великий Князь Ростислав (Ростик).

«Штыками можно сделать все что угодно, только нельзя на них сидеть» — Наполеон прав.

Здесь штыков нет. Но с мечами и рожнами — аналогично.

В средневековье есть два стратегических товара — железо и соль. Это, по сути, единственное, что нужно всем, их нужно везти издалека. Это не предметы роскоши, не средства демонстрации гонора или «удобрения» особо выдающихся особей. Это — едят, этим работают — предметы первой необходимости, товары массового спроса.

Они же, соответственно — «тема для контрольной» — для контроля властей. Места производства, пути караванов очень удобно обложить налогами. «Крысы» жиреют, поднимаются, грызутся между собой, самая удачливая подминает под себя остальных. Создавая, тем самым, государства и народы. Отчизны. Маршруты, связывающие места добычи и рынки потребления, становятся «скрепами нации».

На «Святой Руси» этих «связующих скреп» нету. Болотная руда и лес для древесного угля есть почти повсеместно. Плавят — везде. Соответственно: скреплять — нечем.

Сходно и с солью. Про ряд соляных источников от Переяславля-Залесского до Печоры — я уже… Есть и другие места, от Сиваша до Полесья. Русское правительство в разные эпохи пыталось «присосаться» и к этому товару первой необходимости. Бывали и «соляные бунты». Но до маразма французской габели, сравниваемой крестьянами Нижней Бретани со смертью и чумой, до столетий непрерывной малой войны с собственным народом на границе между провинциями с высокой габелью и с освобождением от неё — в России дойти не удавалось: солонцов много — «скрепа» слабовата.

Рудосборщики в землях Боголюбского собирают руду, углежоги — выжигают уголь, металлурги — там же её и плавят. Металлургический промысел значительно более привязан к земле, чем металлообработка. Затем эти «железные НЛО» попадают к кузнецам. Которые сидят, преимущественно, в городках и боярских усадьбах.

По разнообразию примесей в изделиях видно, что варницы в Залесье, как и, вероятно, везде в лесной полосе от Стрелки до Ирландского моря, стояли через 30–50 км.

Так было лет триста назад. Теперь в Европе, кроме некоторых, преимущественно славянских, земель, идёт железо из каменной, а не из болотной руды. На смену равномерно разбросанной сети, типа китайских домниц времён «Большого скачка», пришли немногочисленные локальные центры.

Там — сырьё более стабильного состава, там большие общины профессионалов, в которых возможно накопление и обмен технологическими секретами, там концентрируются людские и финансовые ресурсы, которые позволяют решать в свою пользу политические вопросы. Ваза стали королями, освободили Швецию от датского владычества именно на следовании интересам такой специфической металлургической общности в районе Стокгольма.

«Не знаю где, но не у нас». У нас — как с дедов-прадедов.

Расстояние от Серпухова до Ржева — около 300 км, от Серпухова до Стрелки — 500, от Стрелки до Ржева — 600. Вот внутри этой неправильной фигуры треугольной, где-то, общей территории трёх Залесских княжеств, расположено примерно 60 варниц. Треть — вне собственно Суздальского.

Тысяча пудов на 40 «труб»… По четвертаку с печки! Копейки! Мелочи!

Тем более, что трудоёмкость выплавки пуда железа — 2 человеко-дня. Довольно устойчивый показатель. Потому что сама плавка в нём — малая часть. Основные трудозатраты — лесоповал. И пережигание угля. Уже к началу 19 века трудоёмкость уменьшится только наполовину. В варницах, в сыродутном процессе. Не было бы в Российской империи железа, но на Урале, на каменной качественной руде начали ставить домны в 4 метра диаметром и 10–13 м высоты. А в них и 90 тыс. пуд/год получали.

Коллеги! Оцените бешенство профессионального оптимизатора. Когда я в этой… в этом… чуток разобрался.

Вес древнерусской крицы 2–6 кг. Хотя при обычном объёме печки (0.3–0.5 м. куб.) можно делать и в 12, и в 70–80 кг. Почему печи не загружают полностью? Ведь всё есть! И руда, и уголь, и воздух. — Потому, что крицу нужно обжать молотом. Крицы от 15 кг и выше — нужны молоты на водяной или конной тяге. А ещё — нет навыка. Уже и в 17 веке в Устюжине делали крицы в 4.3 и 12.3 кг. Не больше. Хотя поземельные реестры дают в Заволжье сотни водяных мельниц.