Расстрижонка - [12]

О-ох… Как-то оно…

«Двум смертям — не бывать, а одной — не миновать» — верю. Но вот нынче… мне и одной… по ноздри.

* * *

Хорошее место Богородица князю Андрею указало: обрывистое плоскогорье на левом берегу Клязьмы в 10 верстах от Владимира. Река прижимается к одной стороне этой возвышенности. Ниже, до устья Нерли — низкие, мокрые луга, выше — аналогично. С третьей, напольной стороны — рвы метров в 5–7 глубины и валы такой же высоты. Поверху — пятиметровые дубовые стены.

Это — пока. После вокняжения в Киеве, «приняв шапку Мономаха», Великий Князь сильно перестроит свой город, ставший столицей «Святой Руси». Деревянные стены будут заменены белокаменными, как нынче стоит сам замок — детинец.

«Град белокаменный» — это не с Москвы, это — отсюда.

Хорошо Роман Бердов пишет, прям про меня:

«Вдоль по берегу быстрой реченьки

Буйну голову несли плеченьки.

Раззудись плечо, с силы тягостно,

Зная, что почём — жизнь безрадостна.

По течению или против ли

Паруса несли мимо отмели.

Вижу — град большой белокаменный.

Правил я хмельной, неприкаянный.

Правил я хмельной и доправился.

И с пустой сумой я направился

Погулять, попить, от безделия,

Хоть чуть-чуть продлить хмель, веселие.

…

И распятый мне указал перстом,

Убирайся, мол, отыщи свой дом.

И помчался я проулками тёмными

От душ с лицами искажёнными.

Ох, не помню я, как и добежал

И без сил почти в лодку я упал.

Толь под парусом, толь на вёслах ли

Я умчался прочь мимо отмели».

Я б… «умчался прочь». Быстренько и без всяких смущений. Тут и «распятый» придорожным указателем — ни к чему, тут «пальцы в растопырку» — без надобности. Но — нельзя.

Факеншит же уелбантуренный! Как же я сам себя в такую западню загнал?! Ведь всё хотел как лучше… а получилось — как всегда.

«Благими намерениями вымощена дорога в ад». В моём случае — под Манохин кнут.

* * *

И здоровый же городок это Боголюбово! Немногим меньше Владимира. Понятно же: где власть — там и деньги. А народ на денюжку — как мухи на…

Без приключений не обошлось: идя в темноте по реке, мы проскочили столицу. Мда. А что поделаешь? Подсветки нет, звёзды на башнях не сияют, стражники не тормозят. Хрень какая-то тёмная по краю холма чернеет. Пока разглядел да сообразил…

Не, «так жить нельзя», надо мне у себя какой-нибудь… «фарос» уелбантурить. Не в смысле, где первый и он же — последний президент, а по-Александрийски: 120–130 метров высотой. Чтобы вёрст на 50–80 видать было. Чтобы всякие… — мимо не проскакивали.

Причаливая выше города, впёрлись в какие-то кусты. Швербот с поднятыми шверцами и рулём может и на крыльцо въехать. Вода-то высоко стоит. Тут у них… где-то… типа пристани должно быть. Рассветёт — погляжу. А пока скинули сходни на берег и выбрались на луг.

Мокрый тёмный луг. Ночь. Половодье. Чернеет что-то слева. Доброе село? Сунгирево селище? — Пригород какой-то. Ну и ладно. А мы вправо приняли. Так по лугу и потопали. «В общем направлении на…».

* * *

По китайски «Na» — завод, «Huj» — свет. Делегация из России приезжает на завод светотехнических приборов в Сычуани, все мужики немедленно выскакивают из автобуса и бегут фотографироваться к логотипу фирмы.

– Наконец-то! Мы добрались!

– Куда?!

– Туда! Куда нас всех всю жизнь посылали!

На Клязьме — не Китай. Но по моим ощущениям… «Правильным путём идёте, товарищи».

* * *

Хорошо — далеко обходить не пришлось. С луга полезли по дороге в горку и вышли к западным воротам. Другие — северные ворота — с середины напольной стороны. А сами стены — километра в полтора длиной. Для сравнения: у Суздаля деревянные стены — 1.4 км. Есть ещё и восточные — «пристанские». Но мы мимо них в темноте проскочили.

Ворота городские закрыты, но уже светает. У ворот народ толпится, поджидает-разговаривает: когда ж эти сони ленивые — пузень через ремезень чесать перестанут, народ христианский — в город пустят?

– Эй, воротники, люди добрые, а что ж вы честнОму народу воротцы-то не распахиваете?

– Не велено. Пока солнце не взошло — не положено.

Факеншит! Ворота — западные. Поставлены низко — в устье оврага, по которому дорога идёт. А солнце, как известно, встаёт на востоке.

– Эй, дядя, а сколь стоит сгонять вашего младшенького на верхотуру, на башенку? Чтобы глянул малец — взошло уже солнце ясное, аль ещё поспать можно?

– Э… ну…

– Двух ногат хватит? Тебе одну — за слово, другую ему — за ножками шевеление да на восток поглядение.

Пустили. Сделал народу русскому облегчение. И не дорого.

* * *

А городок-то не прост. В середине — два оврага, один — на юго-восток, другой — на юго-запад. По ним, в глубине — улицы идут. Интересно как сделано: в нижних концах оврагов — городская стена и ворота. Ворота зовут «мокрыми». Восточные — «Пристанские» или «Волжские», западные — «Луговые» или «Владимирские».

За «Луговыми» — луг под стенкой возвышенности, на которой стоит город. За лугом — поселение и пристань. За «Пристанскими» — только пристань. В ограниченном береговыми обрывами пространстве. Пока половодье — подойти только с воды. Под стрелы со стен на обрывах. Да и когда вода спадёт — бегать под обрывом по узкому пляжику… Это мы в Янине проходили.

С севера — «Северные» или «Сухие». Там и рвы, и валы в полный профиль. Посередине городка, где все три дороги от трёх ворот сходятся, деревянный мост через общий исток оврагов. Чуть что — поставил стражу или спалил. И три четверти горожан к последней четверти, где княжеское подворье — фиг доберутся.