Расстрел на площади - [63]

— Лидок, ты, никак, плакала? — Васька не знал, куда спрятать свои большие черные руки со следами въевшегося мазута. — С кем не поладила?

— С комитетом комсомола, — засмеялась Победа.

— Опять Милютенков, гнида, что-то вякнул?

— Сейчас, Вася, я тебе все расскажу. Одевайся. — И Лида прижалась всем телом к голому мокрому Сомову. Рядом с могучей фигурой этого великана Лида казалась совсем девчонкой. Она кокетливо провела пальцем по мокрой бороздке на груди, и Васька совсем потерялся.

— Сейчас, сейчас, — сказал он, торопливо натягивая рубаху.

— Туфли надень, а то, я вижу, совсем тебя Лидка довела, босиком пойдешь по городу. — Победа, помахивая яблоневой веточкой, уже направлялась к проходной.

По дороге Лида болтала без умолку. Она подробно излагала весь прожитый без Васьки день, начиная с томительного сосания в животе, и, когда дошла до сцены в комитете комсомола, разгорячилась.

— Представляешь, Вася, они еще хотят, чтобы я лозунги им писала. Об общежитии ни слова. Ты, говорят, будущий коммунист, помоги людям объяснить. А что я им могу сказать, когда работаешь, работаешь, а хлеба не на что купить.

— Ой, девчонки, я вспомнила, мать сегодня предупредила, в гостинице задержится, какая-то делегация приезжает, а мне хлеба нужно купить. — Победа потащила Ваську с Лидой в булочную.

У входа в магазин тесным кольцом стоял народ — бабки с авоськами, ребятишки, редкие мужики держались поодаль. Победа промчалась мимо всех и через минуту выскочила с недоуменным выражением лица:

— Нету почему-то хлеба. Мне сказали, что сегодня не завозили. Все ждут.

— Ишь какая хитрая, хлебушка захотела, — послышалось из толпы, — прямо как с Луны свалилась.

— Ага, как ентот, Гагарин, — вторил шутнику старушечий голос.

— Гагарин, говорят, зубным порошком питается. Намажет на зубы, лизнет — и сыт, — заржали на мужской стороне.

— А что случилось? — разволновалась Победа.

— Второй день перебои с хлебом, — солидно ответил стоящий рядом с мамой пятилетний мальчик и почесал нос.

— Ладно, я тогда Виссариона пошлю.

По дороге в парк Лиду, Сомова и Победу нагнал Васькин отец. Он едва держался на ногах, но пытался делать вид, что совершенно трезвый, усиленно борясь с непослушным телом.

— Сынок! Васечка! Я к тебе по делу, исключительно по большому неотложному делу. О! Да с тобой такие крали. А как же иначе? Такие парни на дороге не валяются. — Отец потянулся с объятиями к девушкам.

— Перестань, бать, будет тебе. Знаю я твои дела. А Лиду пора уж запомнить. Сто раз знакомились!

— Так это Лида? Не признал, простите старика! Вы учительница. Мой Васька, правда, головастый парень?

— Отец, это моя… — Васька помедлил, — жена!

— Дак ты женился. Поздравляю! Надо отметить. Дай двадцать копеек.

Васька вытащил из кармана несколько монет.

— Бать, вчера же говорили… С чего ты сегодня? — смущенно выговаривал отцу Василий.

— А на душе погано, — вдруг почти трезво сказал старик. — Вот так погано на душе. Чует мое сердце…

— Ладно, батя, иди домой, проспись. — Сын отдал отцу мелочь.

— Премного благодарен. Вы заходите, Лида. Я вам покажу, какие я ложки в лагере научился вырезать. — Отец махнул девушкам, будто пытаясь в знак приветствия снять несуществующую шляпу, покачнулся и упал.

Васька бросился его поднимать, но старик упирался и хныкал.

— Досадная оплошность перед дамами. Какая конфузливая ситуация. Такого со мной с сорок первого не случалось, когда я ранен был немецким шпионом Вольфом. Вы знаете Вольфа? Вы вообще про шпионов что-нибудь знаете? — обратился он к девушкам, сидя на земле. — А зря! Они вокруг, они кругом! Они везде! Вот от этого и погано!

Васька одним махом дернул легкое тело старика и поставил, но стоять отец уже, видимо, не мог.

— Идите без меня. Я его домой отнесу и подбегу. Ждите у Ермака.

Памятник легендарному покорителю Сибири был главной городской достопримечательностью, вокруг которой, можно сказать, и происходили основные события жизни жителей Новочеркасска. Здесь назначали свидания и впервые целовались влюбленные парочки, здесь признавались в любви и клялись в вечной верности. Лида и Васька Сомов не оказались исключением. Основные вехи их романа были связаны именно с памятником Ермаку. Сюда стекалась к вечеру вся молодежь Новочеркасска пощелкать семечки, попить пива и познакомиться. В эти летние вечера у клумбы можно было встретить едва ли не весь молодой электровозостроительный.

— Что ж я такая дура! Можно было быстро сбегать домой и привести нашего жильца. Он бы тут со всеми своими героями познакомился. Да и гулять с ним по парку одна приятность, просто как с киноартистом, — сокрушалась Победа. — По секрету хочу у тебя, Лид, спросить. Только ты не смейся. Я могу понравиться московскому писателю?

Победа для верности Лидиной оценки повертелась вокруг своей оси и притопнула каблучками.

— Слушай сюда, я стихи сочинила сегодня, прямо в цехе:

Любовь нечаянно приходит, Она приходит невзначай. Она, как вина, в бочке бродит И горяча, как сладкий чай.

Ну? Я и сюжет романа придумала. Молодой писатель приезжает в рабочий город и влюбляется в молодую рабочую поэтессу. Тут, конечно, разные дела, перевыполнение плана, мастер несознательный. Они с ним борются. А потом вместе в Москву. Ой, Лидка, я в Москву хочу!