Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана - [175]

Сделав вид, будто отпил глоток, я отставил бокал. Дебра послушно и грациозно присела на подлокотник дивана. Твердый орешек. Железный тип. Я решил, что лучше сделать ставку на свои знания о подобных людях. Возможно, лет двадцать назад он и рискнул бы. Но теперь его жизнь покажется ему короче. Не обладай я информацией, которую он хотел получить, меня и на порог не пустили бы. Но теперь он жалел даже об этом. И мог почти с полной уверенностью заявить, что мои шансы выпросить у него хотя бы часть денег Артура практически сведены к нулю. Нужно было внушить ему доверие. Я подумал, что есть одно имя, которое это сделает.

— Кэл, вы знаете Ревущего? — спросил я.

Он выглядел удивленным.

— Боже мой, я уже и думать-то забыл про Бенни. Он все еще жив?

— Да. На пенсии. Живет у своего зятя в Нэшвилле. Телефон зарегистрирован на Т.-В. Нотта. Можете позвонить.

— Вы знакомы?

— Это не то чтобы горячая дружба.

Он извинился и вышел из комнаты. Чук сказала:

— Кто-нибудь может мне объяснить, кто это такой?

— Когда Ревущий был молодым и прытким, давно, скажем, во времена Стэнли Стимера, то начинал в Филадельфии, врезаясь спереди в медленно движущиеся машины. Он вываливался, откатывался в сторону и стонал так, что у вас сердце разрывалось. А его напарник, переодетый полицейским, подбегал и брызгал ему краской, якобы кровью, на лицо, когда наклонялся, вроде бы для того, чтобы на него взглянуть. С этого начал. Говорят, это были шедевры подделки. А еще он был судовым маклером. Держал биржевую контору для нелегальных спекуляций, по телефону деньги выманивал… Все старые мошенники друг друга знают.

Дебра хмыкнула. К ней возвращалось хорошее настроение. Но стоило мне попытаться что-либо выведать, как она делалась молчаливой и глядела, словно забавляясь.

Вернувшись, Стеббер явно сбросил оковы своей презентабельности.

— Этот старый ублюдок говорил весьма неуверенно, Макги. Он вас не любит. В одном из последних дел, которые он провернул, совсем небольшом, вы у него отобрали все. Не успел прикрыть лавочку.

— Для приятеля.

— Он говорит, вы не вызываете полицию. Он говорит… Дебра, милочка, почему бы тебе не пригласить мисс Мак-Колл к себе в комнату и не поболтать по-девичьи?

Чук вопросительно посмотрела на меня, я одобрительно кивнул. Они ушли.

Когда дверь закрылась, Стеббер сказал:

— Бенни говорит, вы бываете хитры. И сказал, что не стоит никого посылать за вами. Сказал, двух славных мальчиков вы заставили пожалеть об этом так, как только можно. И не советовал выслеживать вас по какому-либо направлению. Сказал, что вы, как правило, действуете в одиночку, но если заключаете договор, то соблюдаете его.

— Так что теперь вы желаете узнать из того, что у меня есть и чего я хочу?

— Я понимаю, Вильма не могла вас послать. Она не такая дура, чтобы считать, будто ей удастся договориться снова войти в дело. И она сказала бы вам телефонный пароль. Это просто изменение цифры в соответствии с тем, какой сегодня день недели. В телефоне семь цифр. В неделе семь дней. Когда позвонившего просят повторить номер, он просто прибавляет единичку к той цифре, что соответствует дню недели. Вы должны были сказать семь-один-три-один-восемь-семь-восемь.

— И, сказав это мне, чтобы продемонстрировать доверие, вы, как только сможете, измените пароль.

— Обижаете, мой мальчик.

— А секретарша, что напоила Артура гадостью, от которой он вырубился в «Пикадилли паб»? Это могла быть Дебра, я так полагаю.

— У вас наметанный глаз. Немногим мужчинам удается разглядеть, какой суровой на вид она может сделаться. А как бедняжка Артур?

— Банкрот.

— И должен был им стать, разумеется. Самое последнее по времени предприятие Вильмы. А ваша мисс Мак-Колл? У нее особый интерес к Артуру?

— Можете называть это так.

Он одарил меня сладкой всезнающей улыбкой.

— Странно, не правда ли, что таких живых и бойких влечет к столь смутным, неясным людям. Бедный Артур. Не велика была охота. Как птичку в клетке подстрелить.

— Вам должно быть жалко его, Стеббер. Ведь вы забрали у него все до гроша.

— Вильма всегда так. Ни жалости, ни милосердия. Он был просто еще одним символом того, что ей требуется все время убивать. Снова и снова.

— От этого пахнет половинчатой доморощенной психиатрией, Стеббер. У вас это получается чудесно.

Румянец усилился, потом поблек. Приятно было слегка уколоть его так, как он меньше всего ожидал.

— Но мы не продвигаемся вперед, Макги. Нам нужна обоюдная информация. А волшебным словом служит Вильма.

— Для главного действующего лица в такой большой операции, которым, похоже, являетесь вы сами, вы собрали чертовски непрочную компанию. Крейн, Уаттс, Бун Уаксвелл — это слабые звенья.

— Знаю. А также Рай Джефферсон, попечитель. Слабые и непредсказуемые. Но это было… в порыве сентиментальности. И я не успевал устроить все более надежно. Гарри не мог терять времени. Мистер Гизик. Он умер полтора месяца назад в Новом Орлеане после операции на сердце, земля ему пухом. А это предприятие было… вполне законным, и я пошел на риск, работая со слабыми людьми. Но я заплатил им столько, сколько они заслужили. Полагаю, ваше здесь присутствие — это один из штрафов за безалаберную организацию. Но хочу вас заверить, Трэвис Макги, безалаберность кончается здесь, у входа в главные ворота.