Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана - [167]

— Знаешь, какие иногда на яхтах выставляют таблички? — нервно посмеиваясь, заявила Чук. — «О Боже, твое море быстро, а мое суденышко так мало». Трэв, а у тебя нет таких смешных табличек?

— И никаких веселых флажков, чтобы поднимать на мачте. Хотя однажды мне чуть было не приглянулась одна латунная табличка. Там было написано, что браки, заключенные капитаном судна, действительны лишь на время путешествия. Артур, сходи посмотри, как там «Рэтфинк». Чук, приготовь кофе. Займитесь чем-нибудь. Перестаньте выглядывать у меня из-за плеча. А потом проверьте сводки из всех портов, чтобы узнать, двигаются ли дождь и шторм на нас. Закрепите любые свободно лежащие предметы, которые вам попадутся. А потом, ребята, я вам рекомендую в качестве языческого обряда, но только после того, как принесете мне кружку кофе, взять по куску мыла, выйти на корму, раздеться догола и там на кормовой палубе ощутить на себе этот сильный и теплый дождь.

Через час, как я и предсказывал, ветер сменился на западный. Уточнив, где нахожусь, я на линии, проведенной карандашом на карте, пометил эту точку крестиком и лег на более западный курс, чтобы волна шла не на левый борт, а по направлению корпуса. Яхта пошла более устойчиво, и я поставил автопилот. Проверил курс по компасу, вычислил отклонение и провел новую прямую у себя на карте. По моим расчетам, через восемьдесят минут мы окажемся напротив Палм-Сити и, повернув в этой точке, попадем туда. Дождь усиливался, а ветер ослабевал. Я прокрался взглянуть на своих товарищей по шторму. Опознавательные знаки налицо. Дверь каюты заперта. А в большом салоне на ковре валяется мокрое голубое банное полотенце. Это заставило вспомнить строчку из старой-престарой истории, написанной, кажется, Джоном Коллером[19], о том, как ребенок находит ногу, все еще в носке и ботинке, на ступеньках ведущей на чердак лестницы. «Словно кусочек, впопыхах оставленный кошкой». Так что это полотенце — оставленный впопыхах кусочек. Люди недооценивают того, как сильно возбуждают крупные капли дождя, мыло, хохот, а также взлеты и падения маленькой яхты. Я выскользнул со своим куском мыла в передний люк, чтобы смотреть прямо по курсу. На меня обрушился холодный поток, пенящийся так, как может пениться лишь дождевая вода. У меня было несколько хорошо заметных синяков на руках, там, где прошлись кулаки Бу, и один круглый под ребрами. Когда я делал глубокий вдох, возникала острая боль — признак того, что удар, по-видимому, немного повредил межреберный хрящ. Я по-дурацки восхищался тем, что живот снова стал плоским, а на бедрах исчезли небольшие жировые запасы. Нарцисс под дождем. Я пошел обратно вниз, на четвереньках заполз в люк, поспешно вытерся, натянул сухую одежду и побрел обратно к штурвалу, выглядывая сквозь дуги «дворников», не изменился ли курс, чего всегда боишься, когда яхтой управляет скопище мелких механизмов.

Пришла Чуки в белоснежном платьице, с заколотыми на затылке черными волосами, неся поднос с тремя коктейлями и вазочкой орешков. Артур замыкал шествие. Они были необычайно разговорчивы. Дождевой душ пошел им на пользу. Немного прохладный, но воистину стимулирующий. Потом оба бросились искать более безопасное слово, чем «стимулирующий», и умудрились лишь подчеркнуть его, из-за чего Артур покраснел так густо, что отвернулся поглядеть на левый борт, говоря: «Боже мой, он точно опускается, не правда ли?»

И Боже мой, он действительно все еще опускался, когда мы достигли выбранной по моему расчету точки назначения. Когда прекрасный полезный дождь со свистом падает в соленую морскую воду, это всегда кажется напрасной тратой пресной влаги. Я дал задний ход, ибо мы чуть не сбились с курса, и повернул маленькую ручку определителя глубины. В проливе угол наклона дна столь постоянен, что удобно определять местонахождение по глубине под килем. У нас было шесть с половиной под корпусом, семь с половиной в общей сложности, и если все было верно, то, согласно глубинным отметкам на карте, мы находились в четырех километрах от Палм-Сити. Направив антенну почти на гавань, я настроил приемник на частоту коммерческой радиостанции этого города. Передавали репортаж о бейсбольном матче. Выведя звук на усилители, я покрутил настройку, пока не добился отличной четкости. До намеченной мной точки оставалось километра полтора. Я взял новый курс, опять поперек волны, так что мы качались и взмывали вверх, пока из тьмы не показалась морская бухта. И мы вошли в нее, определив направление курса в соответствии с картой, между бакенами. Внутри нее волн не было, и обнаружить отметки, указывающие путь к порту, не составило особого труда.

Как я и надеялся, он был забит крупными катерами. Два громких гудка вызвали из сторожки паренька в полиэтиленовом дождевике с капюшоном. Он жестами показал нам дорогу и обошел пристань, чтобы принять швартов. Я протиснулся между другими яхтами, поспешил на нос и бросил канат. Паренек набросил петлю на стояк и подтянул нас к пристани. Через пятнадцать минут мы уже устроились, спустили все якоря куда положено, а трап — на пристань. Зарегистрировались и подписали все бумаги. Дождь пошел на убыль.