Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - [39]

– И он не сказал вам ни слова об убийце?

– Нет. Он лишь попросил меня написать записку, что находится в здравом уме. Эту записку он положил в конверт с письмом, на которое я так и не взглянул.

Доктор Фелл покручивал кончики усов, кивая монотонно в такт, словно механическая игрушка.

– Таким образом, вы никогда не слышали о подобных подозрениях.

– Так и есть.

– А когда вы положили документ в стальную коробку?

– Той же ночью. Той же ночью, когда он умер.

– Да-да, – вставил констебль нетерпеливо. – Я все это могу понять. Но мы не говорим по существу. Подождите! Послушайте. Мы получили весомый мотив, почему Герберту нужно было убить Мартина. Но зачем ему нужно было убивать своего дядю? Это необъяснимо… И если он убил Мартина, то зачем сбежал? Если он держал в узде свои нервы в течение двух лет, причем успешно, зачем он сбежал сейчас, когда он в безопасности? И вот еще что: послушайте, куда же он собирался ехать на своем мотоцикле – в луга, с рюкзаком, за несколько часов до убийства? Это выглядит нелогично. Хотя…

Он сделал глубокий вдох и нахмурился:

– В любом случае я сейчас буду очень занят. Доктор Маркли хочет провести дознание завтра, и мы позволим ему решить самому… И еще я хотел бы знать номер и описание мотоцикла, на всякий случай. Мисс Старберт, мне очень жаль, но это важно.

Легко было догадаться, что сэр Бенджамин хочет прекратить беседу как можно скорее. В его глазах можно было отчетливо разглядеть желанный стакан виски с содовой. Они распрощались в довольно неловкой обстановке, то и дело мешая друг другу. Дороти Старберт, дотронувшись до его рукава, задержала Рэмпола в дверях.

Если этот допрос и подействовал ей на нервы, то она умело это скрывала. Она выглядела слегка задумчивой, какими бывают дети. Она сказала низким голосом:

– Те листы, которые я вам показывала, со стихами… Теперь мы знаем, что это, не так ли?

– Да, своего рода руководство. Наследники должны были разобраться в этом…

– Но для чего? – спросила она со злостью. – Для чего?

Одно осторожное замечание адвоката все не шло у Рэмпола из головы. О чем же он хотел спросить? Ах да!

– Было четыре ключа, – начал он, уставившись на нее.

– Да.

– Ключи от дверей комнаты надзирателя. Это понятно. От сейфа и от коробки внутри него; с этими тремя все ясно. Но зачем еще ключи от железной двери на балкон? Зачем она кому-либо могла понадобиться? Если исключить, что записка должна была привести человека на балкон…

Он припомнил предположения сэра Бенджамина насчет балкона. Все указывало на балкон. Он подумал о плюще, о каменной балюстраде и двух отверстиях в камне, которые обнаружил доктор Фелл. Ловушка…

Очнувшись, он понял, что произнес все это вслух. Он понял это, поймав ее взгляд на себе. Рэмпол корил себя за неосторожность. Вот что он сказал:

– Герберт, как все говорят, увлекался изобретательством.

– Вы верите, что он…?

– Нет! Я не знаю, что имел в виду!

Она повернула бледное лицо к стене:

– Тот, кто убил Мартина, убил и отца. Вы все так думаете. Но послушайте! В этом есть смысл. Я сейчас поняла, что в этом есть смысл. И это гадко и ужасно, но… О господи, я надеюсь, это правда!.. Не смотрите на меня так. Я в своем уме. На самом деле.

Ее низкий голос стал более тонким, сейчас она говорила так, словно в кромешной темноте стала различать изображения:

– Послушайте. В этом письме содержатся какие-то указания. Какие? Если отец был кем-то убит – не будем говорить о проклятии, просто убит, – что тогда?

– Я не знаю.

– А мне кажется, я знаю. Если отец был убит, то это произошло не в соответствии с указаниями в том стихотворении. Но кто-то другой вполне мог правильно истолковать стихи. Возможно, там что-то кроется, содержится некая разгадка, и отца убили только потому, что он застал преступника за работой!..

Рэмпол посмотрел на ее напряженное лицо; ее рука двигалась так, словно она пыталась найти в воздухе разгадку. Он сказал:

– Вы… Вы никогда не допускали мысли, что речь идет о спрятанном кладе?

Она кивнула.

– Я не могу судить об этом… Но если это так, вы понимаете, тогда нет никакого проклятия, нет никакого сумасшествия, ни я, ни кто-либо из моей семьи не заражены. Вот что это значило бы для меня. – Затем она добавила более низким голосом: – Вы можете только догадываться, есть ли дурное зерно в вашей крови и как это отразится на потомстве. Постоянно думая об этом, вы проходите через сущий ад.

Он дотронулся до ее руки. Наступила полнейшая тишина и появилось ощущение, что страхи мечутся в мрачной комнате, окна стоило бы открыть навстречу дневному свету.

– Вот почему я молю Господа, чтобы это была правда. Мой отец умер, брат ушел вслед за ним, но не это сейчас главное. По крайней мере, хоть что-то начинает проясняться, как в расследовании автокатастрофы, понимаете, о чем я?

– Да. И нам надо разгадать секрет криптограммы, если он там есть. Вы позволите мне сделать копию?

– Давайте вернемся, и вы сделаете себе копию, пока нет остальных. Нам нельзя будет встречаться некоторое время…

– Но вы не можете… Я имею в виду то, что мы должны видеть друг друга, даже если это будет длиться всего несколько минут!

Она медленно подняла голову.