Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - [34]

Примерно без двадцати одиннадцать она услышала, как Мартин, покинув комнату, спустился и вышел из дома через боковую дверь. Она пошла за ним, но успела только дойти до боковой двери, когда увидела, что он удаляется. Она окликнула его, поскольку боялась, что он успел много выпить. Он ей что-то ответил, но слов она не разобрала. Все же шагал он достаточно уверенно. Затем она вернулась к телефону и связалась с домом Феллов, передав, что он покинул дом.

Это было все. Ее гортанный голос ни разу не дрогнул во время неспешного рассказа, а ее глаза продолжали невозмутимо смотреть на сэра Бенджамина. Ее полные розовые губы были не накрашены, они, казалось, почти не шевелились. Закончив, девушка откинулась в кресле и стала смотреть на солнце через незашторенное окно.

– Мисс Старберт, – сказал доктор Фелл после паузы. – Вы не будете возражать, если я тоже задам вам вопрос?.. Спасибо. Бадж рассказывал нам, что часы в холле вчера показывали неправильное время, в отличие от остальных. Когда вы говорите, что он вышел из дома без двадцати одиннадцать, вы имеете в виду время на часах в холле или правильное?

– В смысле? – Она деловито посмотрела на него, затем на свои наручные часы, а потом на часы над камином. – Это правильное время! Я уверена в этом. Я никогда даже не смотрела на те часы в холле. Да, время я назвала правильное.

Доктор Фелл замолк, девушка же поглядывала на него с каким-то беспокойством. Сэр Бенджамин, очевидно почувствовав, что вновь находится не у дел, стал прохаживаться по ковру. Можно было подумать, что он сам нервничал, когда задавал вопросы, а тут еще доктор прервал его и не дал закончить. Наконец он повернулся к ним.

– Бадж уже рассказал нам, мисс Старберт, о странном отсутствии Герберта…

Она кивнула.

– Подумайте, пожалуйста! Вы уверены в том, что он ни разу не упоминал о возможности внезапного отъезда? По крайней мере, мы пока не нашли никаких причин для этого.

– Уверена, – сказала она и добавила низким голосом: – Вам незачем быть со мной таким официальным, сэр Бенджамин. Я так же, как и вы, прекрасно понимаю, к чему вы клоните.

– Ну, тогда, откровенно говоря, мне кажется, господа присяжные на дознании будут оценивать этот факт достаточно жестко, если он не вернется немедленно. Так или иначе, существовала ли какая-нибудь неприязнь между Мартином и Гербертом в прошлом?

– Никогда.

– А в последнее время?

– Мы не видели Мартина, – сказала она, потирая пальцы, – примерно с тех пор, как прошел месяц с похорон отца, и до того времени, когда увидели позавчера в Саутгемптоне его корабль. В любом случае между ними никогда не было какой-либо неприязни.

Сэр Бенджамин был озадачен. Он посмотрел на доктора Фелла, как бы ожидая, что тот что-нибудь скажет, но доктор промолчал.

– В настоящий момент, – продолжил констебль, прочищая горло, – я не могу думать ни о чем другом. Это как-то … странно. Очень странно. Мы не хотим вас задерживать, моя дорогая. Если вы желаете вернуться к себе в комнату…

– Спасибо. Но если вы не возражаете, – сказала она констеблю, – я предпочту остаться здесь. Мне кажется… Да, я предпочту остаться здесь.

Пейн погладил ее по плечу.

– Я позабочусь обо всем остальном, – сказал он ей, кивнув констеблю с каким-то сухим и удовлетворенным видом.

Наступила тишина. Затем они услышали нервный шепот снаружи, а потом чей-то голос вдруг произнес: «Бессмыслица!» Сам голос чем-то напомнил воронье карканье. Затем в комнату вплыл Бадж.

– Если вы не возражаете, сэр, – обратился он к констеблю, – миссис Бандл привела одну из служанок, которая может кое-что рассказать о часах.

– …Давайте уже! – вновь раздалось карканье. – Вы должны находиться здесь, юная леди, и будете отвечать на их вопросы. Очень хорошо! Очень хорошо. Я говорю, очень хорошо, мы даже не можем найти здесь человека, который говорит правду…

– Вот, – сказала миссис Бандл, как будто с громким звуком открыла бутылку.

Сопровождая испуганную служанку, миссис Бандл вкатилась в комнату. Небольшого роста, худощавая, она обладала походкой моряка и носила кепку, посаженную на самые глаза, что придавало ее внешности такую жесткость, что Рэмпол отпрянул. Ее лицо словно было покрыто пылью. Она осуждающе посмотрела на всех, но в этом укоризненном взгляде не было ненависти – скорее чувство собственной неполноценности. Затем она замерла, уставившись в одну точку, отчего могло показаться, что у нее косоглазие.

– Вот она, – сказала миссис Бандл. – Я скажу так, как есть: нас тоже могут убить в собственных постелях, а то еще и завоевать американцы, а это одно и то же. Много раз я говорила мистеру Баджу, чтобы он не панькался с этими призраками. «Не гневите природу», – говорила. Сообщала, что в этой обители полно нечисти, а мы все здесь находимся. «Не стоит гневить Бога», – говорила. Вот! Все возомнили себя американцами. Вот! И все их демоны сейчас…

– Конечно, миссис Бандл, конечно, – снисходительно произнес констебль, повернувшись к служанке, которая дрожала в руках миссис Бандл, словно попав в лапы к ведьме. – Вы знаете что-нибудь о часах?

– Марта знает, сэр. Да, сэр.

– Расскажи нам об этом, Марта.