Расследования Берковича 7 [сборник] - [8]

— Скорее всего, этот тип или живет в районе Ахад А-ам или работает там, — сказал Беркович инспектору Хутиэли. — Иначе откуда такая любовь именно к этой улице?

— Довольно глупо с его стороны, — отозвался Хутиэли. — Тощий действует умнее — никогда не нападает в одном и том же районе.

Полицейским патрулям, дежурившим в районе Ахад А-ам, были даны четкие указания, а сам старший сержант несколько дней обходил один за другим все магазинчики, учреждения и склады, расположенные в пределах квартала. Он познакомился со множеством людей, хороших и не очень, худых и толстых, но на самом деле ничего толком не выяснил, собственное бессилие угнетало его, а тут еще Наташа, услышавшая от одной из подруг о действующем в Тель-Авиве насильнике, сказала, что женщины, бывает, сами провоцируют нападение — своей походкой, взглядом, движениями рук.

— Да, есть такой тип жертвы, — согласился Беркович, ощущая внутреннее раздражение от предположения о том, что Фрида Лумер или Дана Баранович своим дразнящим поведением заставили преступника выбрать их в качестве объектов насилия.

Впрочем, слова жены оставили след в его сознании, и на следующей неделе Беркович попытался присмотреться к девушкам — хотя бы для себя понять, действительно ли существует такой тип поведения, можно ли таким образом вычислить преступника и предсказать, кем может оказаться следующая жертва? Что особенного во Фриде? Или в Хане Варди? А в Дане Баранович? У Фриды и Даны были парни, с которыми девушки встречались, а Хана жила одна. Все три девушки жили в одном районе и, возможно, даже видели друг друга, поскольку ходили по одним и тем же улицам. Внешне девушки были мало похожи, разве что возраст…

Нужно было, наверно, искать Толстого, но Берковичу казалось, что он упустил важную деталь, без которой расследование зайдет в тупик. И вместо того, чтобы продолжить обход улиц и учреждений, он еще несколько раз поговорил с девушками, задавая им вопросы, которые, скорее всего, ничем не могли помочь. Однажды он увидел, как Фрида, Дана и Хана, выйдя из управления полиции после очередного разговора, не разошлись в разные стороны, а вместе отправились в кафе на противоположной стороне улицы. «Вот так и рождается дружба», — подумал Беркович. В сознании опять мелькнула смутная мысль, и он отправился домой в Барановичам, зная, что застанет родителей Даны одних.

Дома был только отец, и Беркович выслушал новую порцию обвинений.

— Вы правы, — кротко сказал старший сержант. — Я сейчас уйду, вы только скажите мне одну вещь: Дана с Фридой Лумер знакома с первого класса, или они дружили еще раньше?

— Нет, — буркнул Баранович, — в восьмом, кажется… Какая-то вечеринка была, не помню…

— А Хана в их компании появилась позже?

— Да, это знакомая Фриды, а почему вас это интересует, старший сержант? Вместо того, чтобы преступника искать, вы…

— Всего хорошего! — сказал Беркович и покинул квартиру.

Все выглядело слишком просто. Но, с другой стороны… Возникшее предположение по ассоциации вызвало из подсознания забытое уже воспоминание о том, что он видел, когда разговаривал с Даной у нее в комнате неделю назад. Фотография над столом. Группа парней и девушек. Беркович подумал тогда, что это снимок, сделанный в школе. Один из парней был толстым, с ранними залысинами… Если бы фотография висела не на стене в комнате Даны Баранович, старший сержант непременно обратил бы внимание на сходство парня с фотороботом Толстого.

На следующий день Беркович пригласил трех девушек к себе — чтобы, как он сказал, показать новые фотографии: нет ли среди них Толстого?

Он разложил на столе два десятка изображений и увидел, как девушки с беспокойством переглянулись.

— Ну же, — сказал он. — Я вижу, что вы узнали. Алекс Каменцер, верно? Вы думали, что полиция выйдет на него по фотороботу, а я вам показал снимок, где он изображен в совсем иной компании. Это снято на вечеринке, где были и вы все. Двенадцатый класс, да? Рассказывайте, чем он вас так сильно обидел?

— Он приставал! — воскликнула Хана.

— Жуткий тип! — сказала Дана.

— Ему место в тюрьме! — заключила Фрида.

— Не знаю, что с ними делать, — жаловался час спустя Беркович инспектору Хутиэли. — С одной стороны, их, конечно, нужно наказать — невиновный мог оказаться за решеткой, вы же знаете, как судьи относятся к свидетельствам жертв изнасилования. С другой стороны, девушки просто неумны и не представляли последствий…

— Алекса этого они знали давно, — продолжал старший сержант. — Он за каждой из них волочился, получил от ворот поворот, но продолжал ходить следом и действовал на нервы. После школы их пути, правда, разошлись, но недавно он объявился вновь и стал приставать к Хане. Тогда девушки и решили отомстить — тем более, что пошли слухи о серийном насильнике. Порвать старое платье, расцарапать лицо — пара пустяков. Цель, как говорится, оправдывала средства…

— А что родители? — поинтересовался Хутиэли. — Они же думали, что их дочерей изнасиловали! У двух девушек есть парни — могу представить, что думали они!

— Парни были в курсе, — сообщил Беркович. — А родители… Когда это дети думают о чувствах родителей?