Расследования Берковича 7 [сборник] - [10]

Дело о смерти Джанет закрыли, как и первое, ввиду отсутствия состава преступления. Не везет человеку с женами — таким было общее мнение.

Но третий случай самоубийства не мог быть случайным совпадением! Думать так было просто непрофессионально, что бы ни утверждали по этому поводу результаты всех экспертиз. Да, у Курца не было мотива для убийства ни в одном из трех случаев. Да, следов насилия не обнаружено. Что это доказывает? Возможно, только то, что Джозеф Курц — маньяк и обставляет свои преступления с удивительной тщательностью.

Но ведь и это всего лишь предположение.

Уголовное дело против Курца сдано в архив, и преступник успокоился. Более того, он уверен, что в полиции не знают о судьбе Джанет и Рут. Может быть, если застать его врасплох, показать фотографии женщин, заявить, что полиции все известно, он выйдет из себя, и его поведение станет аргументом в пользу обвинения? Слабый аргумент, но других в этом деле не предвиделось. Можно, конечно, подождать, когда Курц женится в четвертвый раз. После того, как его новую жену найдут мертвой, полиция проведет расследование более тщательно и разоблачит серийного убийцу, но — какой ценой?

Показав Курцу, что он знает о трех предыдущих убийствах, Беркович не получит доказательств, но эта беседа заставит преступника действовать осторожнее, и тогда четвертой жертвы, возможно, не будет.

Во всяком случае, есть шанс предупредить преступление.

Беркович не хотел вызывать Курца в полицию и сам отправился к нему домой, выяснив, когда врач возвращается с работы.

— Полиция? — удивился Курц. — Вам удалось выяснить что-то новое о Мирьям?

— О Мирьям — нет, к сожалению, — покачал головой Беркович. — Я хотел поговорить с вами о Рут и Джанет, ваших предыдущих женах.

Старший сержант внимательно следил за выражением лица Курца и увидел лишь неподдельное горе, внезапно состарившее этого человека лет на двадцать. «Если это игра, — подумал Беркович, — то Курц гениальный актер, и место ему в „Габиме“, а не в поликлинике».

— Бедняжки… — пробормотал Курц, взяв себя в руки. — Я понимаю… Вы думаете, что я… Господи! Это было бы так просто! Знаете, я бы тоже хотел хоть что-то доказать и зажить по-человечески. Как я хочу привести в дом жену и жить с ней много лет!

— Кто же вам мешает? — спросил Беркович, растерявшись. Он считал себя наступающей стороной и не был готов к неожиданному напору.

— Я! Я мешаю! — воскликнул Джозеф и застыл, обхватив голову руками. Беркович молчал, понимая, что сейчас может услышать наконец признание преступника. Опустив руку в карман, он надавил на клавишу включения лежавшего там диктофона.

— Есть такая вещь, как сродство душ, — глухим голосом заговорил Курц. — Никто не знает, откуда оно берется. Почему одним нравятся тихие женщины, на поверку оказывающиеся семейными тиранами? Другие обращают внимание только на женщин, способных часами говорить о нарядах и не отличающих Гогена от Ван-Гога. А я… Меня всегда влекло к женщинам, в которых было что-то… Я не понимал — что. Когда Рут покончила с собой, я долго думал, вспоминал, сопоставлял: почему она так поступила? В конце концов понял — это было в ее характере, она бы все равно сделала это рано или поздно. И что самое страшное: если бы не ее подсознательная склонность к суициду… В общем, я бы ее не полюбил.

— Я искал других женщин, чтобы забыться, — продолжал Курц, — но никто мне не нравился, ни с кем я не мог провести и часа. Потом появилась Джанет… Когда мы уже поженились, я вдруг понял, что в ее характере есть те же особенности, что и у Рут, что и она способна… Наверное, я и выбрал Джанет потому, что в ней было это неосознанное стремление… Я надеялся, что все обойдется, создал жене замечательные условия, оберегал, как конфетку, но…

— И тогда я репатриировался в Израиль, — Курц посмотрел Берковичу в глаза, и во взгляде этом оказалось столько тоски, что старший сержант не выдержал и опустил голову. — Я надеялся, что… Но от себя разве убежишь? Я познакомился с Мирьям, мы полюбили друг друга, и я знал, что добром это не кончится. Это такой тип женщин. Я выбирал именно их — подсознательно, даже когда не хотел этого! Но все равно надеялся — вдруг обойдется… Я понимаю вас. Вы думаете: один случай — это случай, даже два случая можно понять. Но когда это происходит в третий раз… Поставьте себя на мое место. Я ведь знаю: если когда-нибудь я опять полюблю женщину, она будет принадлежать к тому же типу. И значит, когда мы поженимся, может, через год, может, через десять лет, она откроет газ… Четвертую смерть я просто не переживу.

— Почему бы вам вообще не встречаться с женщинами? — осторожно спросил Беркович.

— И что это даст? — с горечью спросил Джозеф. — Это ведь в их характере, а не в моем, стремление к суициду. Они все равно сделают это — выйдут за меня или нет. Что я? Просто индикатор. Реагирую на тип. А получается — будто специально отбираю.

Он замолчал и опустил голову на руки. Беркович понял, что ничего больше не услышит, выключил диктофон и поднялся.

— Извините, — сказал он. — Если вы когда-нибудь полюбите женщину, дайте мне знать, хорошо? Мы вместе подумаем, как избежать несчастья.