Расслабься, крошка! - [49]

Боталов не ответил.

Откусив кусок сигары, он выплюнул огрызок и стал жадно прикуривать, чтобы потянуть время, чувствуя, как краснеют щеки.

Егор с ядовитой усмешкой наблюдал за ним.

— Молоде-ец, — похвалил он. — И сколько у вас эти… шорканья длятся?

Слово «шорканья» вдруг показалось Боталову обидным.

— Да недели две уже, — нехотя признался он, а потом зло добавил: — Ты вообще-то мне спасибо скажи, что живешь как у Христа за пазухой! Не тебе меня учить, сопляк.

— Балда ты, — снисходительно ответил Егор. — Думаешь, это ты ее снял? Это она тебя сняла. Не знаю, что она тебе наобещала, но Рокси живет как самка богомола. Моргнуть не успеешь, она тебе голову откусит.

— Посмотрим, — пробурчал Боталов.

Ледяная глыба айсберга, маячившая на горизонте, вдруг показалась не такой уж безобидной. Он вдруг вспомнил глаза Рокси, темные, как воды Антарктики. Кто знает, что скрывается за ними?

— Вот увидишь, — пообещал Егор. — Уж я-то знаю.

В кухне Рокси суетливо включила чайник и полезла в холодильник. В белом халате с чужого плеча она выглядела весьма соблазнительно и очень хотела это продемонстрировать всем желающим. А особенно Егору и этой рыжей, которая, несмотря на пессимистические прогнозы тусовки, все-таки окольцевала Черского!

Рокси достала продукты и начала рубить колбасу и мясо толстыми ломтями. Ломти выходили кривыми, на «королевский завтрак» никак не походили. Кое-как разделавшись с ними, Рокси разложила их на тарелочке, пошарила в шкафчике, нашла сахарницу, печенье и конфеты и водрузила все на стол.

Сервировка получилась так себе.

Самое неприятное, что Рокси сама это понимала, а перехватив насмешливый взгляд Алины, и вовсе почувствовала себя гадко. Сделав вид, что нарубленные по-крестьянски куски мяса — это ее особый стиль, Рокси уселась на высокий табурет, подогнула ногу под себя и демонстративно плюхнула на хлеб кусок буженины.

Больше всего ей хотелось показать: она тут своя, никого не стесняется и будет вести себя как заблагорассудится!

Но ничего подобного Рокси не чувствовала.

Ей даже показалось, что сейчас явится настоящий хозяин и, схватив ее за шиворот, выбросит на улицу, прямо на глазах Алины, которая — увы и ах! — ухитрилась обрести в этой семье законный статус.

Алина наблюдала за Рокси с легким снисхождением, как персидская кошка, застолбившая место на мягком диванчике, смотрит на взятого в дом из жалости щенка. Даже глаза у нее были такие же: зеленые, настороженные, с узкими зрачками…

Натолкнувшись на ее взгляд, Рокси торопливо отхлебнула из чашки, обожглась и закашлялась. Алина подвинула к ней салфетку: двумя пальчиками, словно боялась дотронуться.

— Горячий, — пожаловалась Рокси.

Алина не ответила.

Чай был невкусный, она такой не признавала, и Егор тоже. У этого чая был противный привкус прогорклого молока, хотя молока туда никто не добавлял. Привозили этот напиток не то из Китая, не то из Индии и продавали по бешеным ценам. Выглядел он тоже странно: сушеная колючка, которую следовало запаривать в кипятке, отчего она распушалась, превращаясь в шелковистую медузу, окруженную стрекательными щупальцами. Боталов к этому чаю пристрастился и во время обсуждения церемонии свадьбы то и дело потчевал им будущую невестку. Тогда Алина пила его, морщась от неудовольствия, сейчас и вовсе чай в горло не шел…

Видеть дохлую медузу в чайнике для Алины было невыносимо. Еще невыносимее было сидеть напротив Рокси, корчившей из себя светскую даму.

Она давно пожалела, что не согласилась на «первое брачное утро». Теперь день испорчен.

Егор будет лезть на стены, а ей придется сглаживать углы, потому что попытка обидеться, скорее всего, не приведет ни к чему хорошему.

Мужчине позволительно иметь прошлое.

Главное, чтобы оно не лезло изо всех щелей.

— Надеюсь, они там не подерутся, — негромко сказала Алина.

Рокси недоуменно округлила брови, а потом махнула рукой:

— Да ну, глупости какие! Поорут друг на друга и помирятся, уж я-то знаю.

Она панибратски подмигнула Алине.

«Дать бы тебе в морду», — с удовольствием подумала Алина.

— Чего не ешь? — спросила Рокси. — Возьми колбаски.

— Спасибо, я не ем колбасу.

— Да? А я ем.

— Заметно, — холодно констатировала Алина.

Рокси швырнула бутерброд на тарелку, отчего тот развалился на составляющие, и зло сказала:

— Слушай… Не выеживайся, а то не посмотрю, что ты член семьи…

Алина медленно поставила на блюдце интеллигентно звякнувшую чашку и ласково улыбнулась.

— И что будет? — поинтересовалась она.

— А вот увидишь, — пробурчала Рокси, уже пожалевшая о своих словах.

Невестка в социальном пласте всегда выше любовницы. Пусть даже любовница ближе. Учитывая, что их связи по времени — всего ничего, рисковать отношениями не следовало.

Но, черт побери, как же ее раздражала эта рыжая!

Чай допивали в тяжелом молчании, прислушиваясь к крикам из спальни.

Точнее, допивала лишь Рокси. Алина сделала пару глотков и отставила чашку. Сидела, мяла салфетку, делая из нее кораблик. Салфетка не слушалась, и кораблик вышел кособоким. Рокси мрачно курила, стряхивала пепел в блюдце, не замечая, что серые хлопья иногда падают на белоснежный халат. Изо всех сил она старалась не смотреть на бриллиант, сверкающий на пальце Алины, но не могла, то и дело цепляла взглядом его холодный блеск.