Рассказы - [52]

Меган провела пальцем по кольцу, в которое некогда вставляли свечу. Потерла шершавый медный колпачок на конце. Если повернуть другой стороной, он был похож на оружие — длинный узкий пятидюймовый шип, который закреплял подсвечник в стене шахты или в досках, мог еще и ранить.

— Я уже и забыла, — солгала она.

Продолжая тихо говорить в его комнате, Меган снова увидела человека, которого знала. Увидела, несмотря на редеющие волосы, морщины и усталость.

Когда позже они скользнули под простыни, Шон сказал:

— Мне теперь особо нечего предложить. Я… немолод.

— Тогда просто обними меня, и давай поспим.

Но когда они лежали и Меган, слушая его дыхание, думала о шелесте ветерка в ясеневой роще, Шон проснулся, и девушка узнала, что в нем больше жизни, чем она думала.

Айзек стоял у остывшей печки. С него больше не капало. Одежда хрустела при каждом движении. У самой кожи, однако, она была мокрой и вытягивала то немногое тепло, что оставалось. Когда Айзек сбивал снег с крыши, одна из потолочных досок окончательно сломалась, и припасы под ней были завалены снегом, включая коробки со спичками. Ему пришлось разгрести эту кучу, чтобы найти их. Но коробки были помяты, а спички испорчены. Когда он попытался зажечь огонь, то лишь размазал серу с головок.

Туго соображая, словно в полузабытьи, Айзек с минуту простоял на коленях. Хлопья сыпались сквозь дыру в потолке, крутясь на ветру, которого прежде не было. Без спичек ему не разжечь огонь. Может, снова удастся надеть снегоступы и пробраться к хижинам шахтеров… Айзек знал, что в такой сильный буран не сможет подняться по крутой тропе. Да и одежда на нем промокла насквозь, и он страшно устал. Айзек не чувствовал коленей на снегу, холод полз вверх по ногам. Мужчина подумал, что можно просто вот так застыть на месте. Подбородок медленно склонился на грудь. Мысль об отдыхе радовала. Через несколько минут он встанет, но пока все, что ему нужно, — это немного поспать. Однако его беспокоили дрожание и мерный стук генератора внизу, Мужчина испугался и встал. Если уснуть, генератор уж точно замерзнет, и он тоже. Если бы Айзек не имел обязанностей, то мог бы отдохнуть, но от него зависели другие.

Он помахал руками, чтобы восстановить кровообращение, похлопал ладонями по предплечьям, затем, шатаясь, пошел к лестнице. Ветер тряс домик с новыми силами. Не было видно света в глубине, свеча потухла. Айзек медленно двигался, держась рукой за доски, чтобы снова не упасть на скользкий пол, пока не наткнулся на «Липкого Томми». За спиной забурлила вода под колесом. Он рывком выдернул подсвечник из стены, заставил себя вскарабкаться по лестнице и сел у печки. Понадобилось с десяток попыток, чтобы отвинтить медный колпачок, хранящий спички. Их было только три. Мужчина осторожно зажег одну, но, прежде чем он коснулся свечи, ветер задул ее. Айзек едва не расплакался. С этой новой дырой в крыше не найти места, где можно быть уверенным, что новая спичка будет гореть достаточно долго, чтобы разжечь огонь. Айзек открыл дверцу печки, сунул руки внутрь, подальше от ветра, чтобы зажечь вторую спичку. Она вспыхнула, но тяга в трубе тут же загасила ее.

Айзек глубоко вдохнул, перекрыл тягу и, прежде чем зажечь последнюю спичку, пробормотал молитву. Вода в ботинках, похоже, замерзала. Он вообще не чувствовал ноги. Спичка занялась и горела. Мужчина осторожно поднес фитиль свечи к пламени. Тот вспыхнул. Айзек сунул свечу меж двух обугленных поленьев и подкинул хворост для растопки. Вскоре из открытой печки повалил дым. Мужчина прокашлялся, глаза слезились, когда он разнес табурет на крупные деревяшки — последнее топливо, что оставалось в доме, но не открывал дымоход, пока железную печку не наполнило пламя. Бока ее дышали жаром. На крышке печки дымились его перчатки — мужчина грел руки. Постепенно Айзек снял одежду и развесил ее вокруг печки и завернул дрожащие плечи в одеяло. Вода капала с пальто и штанов. От печки исходил жар, пронизывая искрами пальцы и ступы. Щеки покалывало, он поморщился и пододвинулся ближе.

Деревянные стены дома трясло на ветру, и огонь в печке разгорелся, словно адское пламя. В самый страшный момент, когда дом едва не рухнул, ветер прекратился, и впервые за десять дней стало тихо, разве что сердце реки билось там, внизу, под генератором. Буран кончился. Во внезапной тишине хижины Айзек потянулся за Библией, открыл ее и прочитал первый стих, на который упал его взгляд. Конечно, прекращение бури было чудом, и послание где-то рядом. Он записал стих на клочке бумаги, свернул его в трубочку, затем поместил в ручку подсвечника. Когда он закончил, лицо отогрелось, и пальцы ног перестали болеть.

После седьмого долгого сна Шон не проснулся.

— Он осознавал опасность, когда позволял себе стареть. Сон — процесс сложный. Простите. — Доктор Сингх пролистала записи. — Доктор Арнольд был великим человеком. Его труды по клеточной деградации и регенерации во время долгого сна — это прорыв. Будь он все еще на Земле, точно стал бы нобелевским лауреатом. Мы все доберемся до Зета Ретикула благодаря ему. — Сингх сочувственно покачала головой. — Понимаю, вы были близки.