Рассказы. Том 4. Фатализм - [222]

Так что Джером решил воспользоваться этой возможностью, пока та не исчезла. Именно поэтому он теперь решительно ударил дверным молотком, наблюдая, как с негромким скрипом распахнулась дверь.

Шаги. Тень. И следом…

— Рад видеть тебя! — Себастьян Барсак обнял старого друга на французский манер и с шумной галльской восторженностью.

— Добро пожаловать в Замок Барсак, — сказал коротышка. — Должно быть, путь от железнодорожной станции был утомительным? У меня нет слуг, так что позволь мне самому проводить тебя в твою комнату. И после того, как ты приведешь себя в порядок, мы поговорим. Идет?

С сумками в руке, доктор Джером с трудом поднялся вверх по крутой винтовой лестнице, преследуемый неумолкающей бессвязной болтовней. Он нашел свою отделанную дубовыми панелями комнату, был проинструктирован о таинствах работы древнего механического душа и, наконец, оставлен в одиночестве для того, чтобы умыться и переодеться.

За все это время у него совсем не было возможности привести свои мысли в порядок. Она появилась лишь позже, когда — после неожиданно приличного ужина в небольшом зале внизу — Джером опустился в мягкое кресло и смог рассмотреть своего хозяина.

Они переместились в гостиную, зажгли сигары и устроились перед благодарным теплом, исходившим от каменного камина, цветок пламени в котором отодвигал прочь тени в комнате.

Усталость доктора Джерома улетучилась, и он чувствовал себя взбодрившимся и ожившим.

И когда Себастьян Барсак начал рассуждать о своих последних работах, Джером воспользовался возможностью разглядеть своего друга.

Коротышка Барсак определенно постарел. Он был полный, но скорее дряблый, чем упитанный. Темные волосы отступали с его круглого лба, а подслеповатые глаза смотрели сквозь необычайно толстые стекла очков. Его речь была полна восторженности, но движения маленького лорда Замка Барсак казались вялыми. Однако из того, о чем он говорил, доктор Джером пришел к заключению, что в своей сути Барсак остался прежним.

— Итак, я занимался этим девять минувших лет. Вся моя жизнь с того момента, как я покинул Сорбонну, была посвящена одной цели — поиску способа установить связь между человеком и животным через изменение клеточных структур мозга. Предмет моих изысканий — эволюция отдельного животного в течение его жизни. Так как же это сделать? Все просто! Стоит лишь признать тот факт, что человеческая душа делима.

— Что все это значит? — прервал его доктор Джером. — Где связь между биологией, изменением клеточных структур мозга и эволюцией? И причем здесь делимость человеческой души?

— Я буду говорить прямо, друг мой. Я верю, что человеческие черты могут быть переданы животному при помощи механического гипноза. Верю, что часть человеческой душевной субстанции или психики можно переместить от человека к животному — и тем самым запустить его эволюционное развитие.

Проще говоря, животное начнет демонстрировать человеческие свойства.

Доктор Джером нахмурился.

— За те девять лет, что ты прятался в замке, погруженный в свои антинаучные мечтания, в мире появилось новое слово для таких, как ты, Барсак, — сказал он. — И это слово «сумасброд». Вот что я думаю о тебе и твоей теории.

— Теории? — заулыбался Барсак. — Это гораздо больше, чем теория.

— Это нелепо, — перебил его Джером. — Начать хотя бы с твоего утверждения, что человеческая душа делима. Покажи мне человеческую душу, приведи хотя бы одно доказательство того, что ты способен отрезать от нее кусок.

— Допустим, я не могу этого сделать, — сказал Барсак.

— Ну а что насчет этого механического гипноза? Ты можешь объяснить, что это за штука?

— Нет.

— И что это за человеческие свойства у животных? При помощи чего ты их измеряешь?

— Я не могу ответить.

— Тогда как ты можешь убедить меня поверить твоим идеям?

Себастьян Барсак поднялся. Бледность его лица не могли скрыть даже алые отсветы пламени.

— Я не могу показать тебе человеческую душу, — пробормотал он, — но я могу показать тебе те изменения, которые происходят с животными, получившими ее частицу. Я не могу объяснить тебе, что такое механический гипноз, но я могу показать тебе машину, которую использую, чтобы гипнотизировать себя и животных и тем самым передавать им часть своей души. Я не могу измерить характеристики животных, прошедших мое воздействие, но я могу продемонстрировать, как они выглядят после этого, а там уж суди сам. Возможно, даже после этого ты не сумеешь понять моих идей, но хотя бы убедишься, что они на самом деле осуществимы.

К этому времени доктор Джером тоже встал со своего места.

— Хочешь сказать, ты переносил свою душу в тело животного?

Себастьян Барсак пожал плечами.

— Я переносил часть того, что называю своей душой, множеству животных, — уточнил он.

— Но ты не мог! С точки зрения биологии это невозможно! Это отрицает законы реальности!

За выпуклыми стеклами очков глаза Барсака странно заблестели.

— Что такое реальность и кто создал ее законы? — усмехнулся он. — Идем, и ты сам убедишься в успешности моих экспериментов.

Он повел доктора Джерома через комнату, по коридору, а затем вверх по большой винтовой лестнице. Они поднялись на второй этаж, где находилась комната Джерома, но не задержались здесь. Найдя на стене нужный выключатель, Барсак нажал его и осветил другую ведущую вверх лестницу. Мужчины продолжили свое восхождение.