Рассказы - [65]

Он встал и продолжил:

— Будь ты мальчик, будь ты девочка, будь ты кубик — с момента своего появления на свет чувствуешь себя грустно и одиноко. И от этого придумываешь себе лосей на стороне, лосей, которые сделали бы твою жизнь если не веселой, то осмысленной. Ты начинаешь тщательно готовиться к охоте и радуешься, если она не удалась: ведь целый год еще можно прятать свое одиночество в размышление о том, что ты рожден, чтобы… Простите, у меня не было носового платка… Чтобы убить Лося, что твою грусть целиком искупит твое предназначение.

— Но убив Лося, — продолжила девочка, — ты убиваешь свою надежду. Таким образом, вы допрыгались.

От этих мудрено-длинных слов Толстая Девочка окончательно сбилась с мысли и собралась заскучать, но заговорил Слевз:

— Самая крупная веселость состоит в том, что ты придумываешь Лося оттого, что тебя самого слишком много. А когда Лось убит, оказывается, что тебя нет, все Лось съел.

Уменделла с надеждой посмотрела на Слевза.

— Лось съел, — повторил он.

4

Они стояли втроем у пня и ничего Не Ждали, потому что время было уже далеко от этого леса. Слевз обнимал девочку, она держала на ладони Неждали, а сам Героический Кубик трудолюбиво сморкался в свой неожиданно нашедшийся носовой платок. Сморкался и бормотал: «Здравствуйте вам! Простудился! Будет теперь молоко с блинчиками!»

Дождь то ли окончился, то ли пошел сильнее.

— А где Лось? — прошептал Тактих, получивший в эту минуту свой шестой инфаркт. — Куда пропал? Как же мы теперь?

Действительно, мертвый Лось, лежавший только что у ног Слевза, словно испарился.

— Где-нибудь там, — махнул рукой в небо Неждали, — где-нибудь, где есть теперь время, у других людей. Вот какие блинчики с маслом.

В вышине осталась только луна и какие-то знакомые, но неизвестные созвездия. Тактих сказал:

— В таком случае, дорогие братья и сестры, я думаю, всем нам нужно пойти утопиться, — и пошел к речке.

И все за ним пошли, потому что жизнь потеряла смысл. Огромная толпа направилась к выходу с Опушки, уже почти вышла, но вдруг услышала радостный крик учителя Опяда («Опять двойка»):

— Эй, сестры с братьями! Глядите! Стояли, стояли — и не заметили! А он — вот он!

Толпа насторожилась.

— Да вот же! — радостный Опяд забегал по опушке. — Говорили, кубиков не бывает, а это тогда кто? Мальчик, то есть я хотел спросить, как тебя зовут?

— Неждали, — ответил Героический Кубик, и все вскрикнули, как будто только его заметили, как будто не слушали только что.

— Вот видите — Неждали! Какое красивое имя!

— Прощай, — шепнул девочке Неждали и пропал.

— Какое красивое имя! А скажи… Ой, его нет! — В глазах Опяда появилось что-то, всерьез напоминающее надежду. — Его нет, но ведь… его все видели? Да?

— Да! — последовал Почти Радостный Ответ.

— И слышали?

— Да!!!

— И теперь его нет?

— Нет! Нет! Нет!

Все уже вплотную стояли к учителю, девочке и Слевзу.

— Да ведь это же неслыханное событие! — завопил Опяд. — Это же радость, о которой мы мечтали! Многие века ходили легенды о кубиках, а есть ли они в природе, никто не знал! А тут — пожалуйста: живой, симпатичный, только, — учитель весь затрясся от счастья, — только исчезнувший! С завтрашнего дня я открываю у себя в школе кружок юных кубиковедов! Мы найдем, обязательно найдем этот добрый лесной народец и подружимся, обязательно подружимся с ним. Мы не одиноки в Лесу! Над этим стоит попотеть, на это стоит потратить жизнь!.. А старостой, — обратился Опяд к девочке, — будешь, разумеется, ты! Ура! Ура, друзья!

— Ура! — закричали все и зажгли свои фонарики.

— Ура! — закричал что есть духу Луненадо. — Только она будет не старостой, а Почетным Рассказчиком о своих встречах с кубиками. Вот теперь — ура!

— Вот теперь — ура! — разнеслось по лесу. Но даже это громогласие заглушил пронзительный писк Уменделлы:

— А я? Папа, я кем буду?

— Ты? — Луненадо ответил, не задумываясь: — Ты будешь петь гостям из соседнего леса песни из жизни кубиков. Слевз, напишешь?

Никто не увидел, как охотник улыбнулся. Все были заняты счастьем.

Если бы в этот момент над Опушкой пролетал какой-нибудь случайный птеродактиль, и не просто пролетал, а посмотрел бы вниз, то он увидел бы, как вокруг прижавшихся друг к другу девочки и взрослого мужчины пляшет бесчисленное множество счастливых людей. Он увидел бы праздник, равного которому не было раньше и не будет в будущем, когда все птеродактили вымрут, исчезнут и тогда уж точно не смогут пролетать над странной местностью, которую оставило время.

Прощание

— А теперь, — Пулеметный Бочонок победоносно поднял глаза, — покажите мне того, кто сказал: «Конец в сказке не может быть Никакой! Или Плохой или Хороший!» Пусть он выйдет сюда, и мы поговорим, как Бочонок с Бочонком! А, нет никого! Ладно! Можете угощаться кашей, дорогие ребята!

Все заспорили, и пока дождь бил по макушкам слабо, словно пробуя каждого на звучание, Бочонку еще были слышны голоса. Мальчики уверяли, что с ними никогда таких глупостей не случится, девочки соглашались и вместе с мальчиками причмокивали, угощаясь гречневой кашей. Кубики скрылись, не дожидаясь развязки. Но вот полило сильнее, Бочонок перестал разбирать слова и только видел сквозь дождь, как дети спорят.