Рассказы - [64]
Слевз споткнулся о какую-то паутинку и упал на землю. Он лежал и, широко распахнув глаза, рассматривал непонятно почему остановившегося муравья. Еще раз стемнело. И еще раз.
Потом ветер разогнал тучи, и неподвижно лежащего охотника, поэта, воспевающего любовь и носорогов, осветили взошедшая над холмами луна и тоненький, как волосочек, оранжевый месяц. Света было недостаточно, поэтому им помогало солнце. Только его было плохо видно, так как Солнце — это звезда, а звезды находятся за сотни динозавренных позвоночников от нашей планеты.
Слевз встал. Посмотрев на небесные светила, он спокойно, быстрым шагом пошел к тому месту, откуда начался его бег, остановился и долго не опускал глаз к земле. Смотрел вверх или в стороны.
Под его ногами, мирно и неестественно раскинув копыта и уши, лежал труп Доисторического Лося. На голове у него красовались широкие рога, а в боку — острые стрелы. Числом — три.
На Главной Опушке начинался пятисотый ежегодный праздник Очередной Неудачи.
О девочке уже никто не вспоминал, а отсутствие охотника объясняли тем, что он, видимо, маленько заблудился и подойдет позже. Решили начинать.
Тысячи фонариков, сделанных из Подручных Материалов и Чего Попало, осветили Опушку. Каждый держал их по нескольку штук, и каждый сам был как фонарик. Люди улыбались, кивали знакомым, насвистывали любимые песенки, даже залезали друг другу на плечи, а кто мог — разумеется, на голову.
Так наступила самая настоящая полночь, и на Говерительный Пень взобрался Луненадо.
— Эх! — сказал он так, чтобы все слышали. — Эх, ну и ночка, дорогие братья и сестры. Эх, повеселимся с подскоками!
Услышав про подскоки, все захлопали, заподбрасывали друг друга в воздух, а Луненадо, очень этим обрадованный, продолжил:
— Пятьсот лет — это вам не шмык-дрык, не тык-бык, не бук-хрюк! Пятьсот лет — это очень даже крупная дата! И не беда, что на этот раз ничего не вышло, выйдет в другой! Главное, что мы вместе, что нам весело и что скоро будет веселье с подскоками!
Люди закричали еще громче.
— Но, — вождь улыбнулся, — перед тем как начать веселиться, отдадим должное нашему Героическому Попытчику нашему поэту!
Все поняли, что сейчас будут стихи. Под общие возгласы равнодушного, почти воинственного одобрения к Говорительному Пню подбежал Тактих. Он достал лоскутик со стихами и задекламировал с выражением что-то из раннего Слевза:
Все захихикали, но не очень, так как давно знали о неудавшемся романе охотника и дочери вождя.
Культурная часть была окончена, и наступал сам праздник, большой, веселый — с фонариками. Еще мгновение, и в полной тишине будет сделан первый подскок. Его совершит сам Луненадо. Еще чуть-чуть и…
Теплые дождинки опали на щеки и ладони людей, словно это шел не дождь, а первый сентябрьский снег. Все вокруг стало незнакомо: лица, предметы, фонарики. Среди полной тишины слышался только едва различимый шорох: из стороны в сторону ходила и засматривалась на очарованных людей повариха Комудоба.
Это продолжалось недолго.
Когда все ожили, в центре опушки стоял Слевз и глядел на убитого Лося. Никто сначала не понял, что это за туча лежит у ног Героического Попытчика, куда это полным ужаса взглядом смотрят только что веселившиеся Тактих и Луненадо.
Люди испугались. Для начала — хотя бы потому, что не испытали радости. Сильнее пошел дождь.
— Продолжим Праздник Очередной… — начал вождь и осекся. — Девчонку! — закричал он. — Приведите сюда девчонку!!!
Как будто из-под земли появились две старушки в разноцветных париках и тут же умчались в глубь леса, к Большому Дуплу.
Медленно потянулось время.
Все, кто находился на поляне, поняли, что жизнь теперь если и не окончится, то уж точно изменится. Большим счастьем будет помнить свое прежнее имя. Чувство невероятной утраты охватило всех, но никто не мог понять — в чем эта утрата, никто не видел в происходящем ничего, кроме причин для радости. И тем сильнее что-то тяжелое и непонятное давило на душу.
Люди молчали, однако в мыслях, прокрутив назад события дня, вспомнили сорвавшийся утренник.
Откуда эта семилетняя или, бог ее знает, сколькихлетняя девчонка узнала о том, что произойдет? И что?! Что произошло? Сбылись вековые, очень сильно стародавние надежды! Те, кто сегодня сошлись на Опушке, должны были чувствовать себя счастливчиками, избранными из множества предыдущих и последующих поколений!.. Не чувствовали… Было страшно.
Фонарики погасли. Опушка освещалась, как и лес, луной, месяцем и солнцем, едва различимым среди других звезд.
Едва людям послышалось, что кто-то шепчет: «Точно… Потерял», две старушки-санитарки вывели девочку на центр Опушки и поставили на Говорительный Пень.
— Вот и настал этот день, — сказала она весело и немножечко дерзко, — вы особо не расстраивайтесь: ведь никто ни в чем не виноват, просто время задержалось в наших краях больше положенного срока…
Дождинка тюкнула по макушке Неждали, который слушал девочку, сидя у нее на ладони.
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.