Рассказы - [37]
«Готовы, Георгий?» — услышал я голос Лики.
Голос пришел вовремя и напомнил мне о работе, не дал потерять контроль над сознанием. Я должен был приступать к Замещению.
Так… Что у нас первое… Норвегия…
Где-то на другом конце Вселенной Лика крутанула глобус. Ее пальчик зашуршал по бумаге.
«Польша», — услышал я. Собрался.
Зимний гул ветра в Лодзьских лесах, реки, холмистые, вспаханные до горизонта поля пришли издалека, или я пришел к ним. Встал покорно, отдал себя на созерцание. Леса взглянули искоса, поверили. Согласились пойти. Уснувшие, не топленные с осени хутора расправили плечи, стряхнули иней с изгородей. Мне нужно было немного, только заполнить проем окна, но никогда не получалось ради одного проема принести лишь маленький кусочек пейзажа. Ради высохшего черного деревца в километре приходилось тащить леса, хутора, окраины городов.
Принес. Выдохнул. На первый взгляд, картинка почти не отличалась, и все же это была уже не Норвегия.
Поля под снегом лежали иначе, небо было ниже.
— Итак, — послышался голос профессора, — что же мы видим? Норвегии — как не бывало. А что это у нас?
— Белоруссия… Или Польша, — пробормотал Андрей Петрович.
— Польша, Польша, можете не сомневаться!.. И что? Как вы себя чувствуете?
— Хорошо… Покойно…
— Вот видите! Выкинули вашу Норвегию — и ничего не поменялось! И забудьте вы про нее, эка невидаль! Давайте дальше!
«Зима», — шепнула, как будто на ухо, Лика.
Негритянка целовала меня, скользила кожей, но я был предельно собран. Замещение только начиналось.
Зашумели листья, солнце выглянуло из-за туч. Крест от рамы лег на потолок. Повеяло июнем. Белый цвет нехотя стал таять и уступать место зеленому. Мир в окне играл со мной, как стереоскопическая открытка: повернешь в одну сторону — еще снег, в другую — трава. Я собрал все силы и удержал открытку в крайнем правом положении. Черное деревце вдали покрылось кроной. Медоносные пчелы взяли старт на сиреневый островок на краю поля.
— Лето, — ласково пропел Андрей Петрович.
— Конечно, лето! — отозвался Охтовский. — А что же еще! Тепло, хорошо!.. Раньше вы его представляли в своих мечтах?
— Нет, ни разу…
— Ну и что, плохо?
— Не плохо… Покойно…
— О чем и речь! Сколько лет носились со своей зимой, а мы ее раз — и заместили! Ничего не поменялось!!!
Негритянка окутывала меня нежностью, красотой и восторгом, но я все же умудрился повернуть голову влево. Ухо на мгновение очнулось от поцелуев, я услышал далекий родной голос: «Бревна!!!»
Я уже и сам пристально смотрел на стену. Вспомнил деревню неподалеку от нашего научного центра, чудом сохранившиеся одноэтажные домики, которые, конечно, были не совсем мазанки, но очень похожи. Стены изнутри шли волнами, белая известь играла на солнце. Я сосредоточился и перенес их сюда. Слева… Справа… Бревенчатая кладка ушла прочь. Мы были в Польше, летом, ни в какой не в сторожке, скорее, в недорогом дачном домике.
«Шкура», — услышал я шепот Лики, а может, и сам подумал. Ведь когда шепот, не всегда можно определить, мужской он или женский.
Так было сладко тонуть в этой шкуре, быть поверженным животным на теле другого поверженного животного, вдыхать запахи кожи и шерсти, но я помнил главный постулат теории Охтовского: нет ничего незаменяемого. Нас губит вера в исключительность выбранного предмета. Замени его — ничего не потеряешь. Ни красоты, ни нежности, ни восторга! Секрет в том, что менять надо не целиком, а по частям. И сейчас очередь была за шкурой.
Усилие воли — и я заменил ее на кровати (а стало быть, в голове пациента) на классические черные простыни, какие бывают в романтических мечтах всех нормальных людей.
Андрей Петрович блаженно застонал.
— Понимаю вас, как мужчина, — отозвался Охтовский, — ну и что, стало хуже?
— Нееет!!!
— И я про то же! Никакой разницы! Так тоже хорошо! А сколько лет себя мучили!
Негритянка припечатала меня к простыням, уперлась рукой в сердце. Предстояло самое сложное. Не хотелось на нее смотреть, но в данном случае (то есть когда речь шла о замещении одушевленного объекта), не смотреть было нельзя, метод Охтовского не сработал бы.
Она впилась в меня взглядом, двигаясь неторопливо, давя на сердце все сильнее. Сосредоточиться и найти где бы то ни было на Земле замену ей было сложно. Раствор подействовал, раствор был хороший, но, кроме него, еще же и я есть! Мои собственные силы! Пока я был человеком, душа которого здесь и не разъята на атомы, я не мог не то что Заместить негритянку, но даже оторвать от нее взгляд.
Но мне надо было это сделать! «У Надо нет Зачем», — вспомнил я девиз доктора Охтовского и наполнил ее глаза голубым.
«Георгий!» — услышал я легкий хрустальный голос, и это придало сил. Зрачки девушки засияли небесным цветом, волосы посветлели. Она усердно давила мне на сердце, но не раздавила его, а добилась обратного. Оно только забилось сильнее, чувства, уже не связанные ни с каким раствором, проснулись. Я зажмурился, схватил за сердце негритянку, она вскрикнула. Яркая вспышка ослепила нас, а когда я снова смог видеть, то передо мной была обычная девушка: может быть, не такая экзотическая, не такая стройная, блондинка. Может быть, даже не крашеная.
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?