Рассказы - [21]

Но Робби говорил, что она так же приветлива и добра с другими старателями и рудокопами, которые собирались у Морэнов почти каждый вечер поболтать или перекинуться в покер.

Карл продолжал льнуть к Сьюзен, как осиротевший жеребенок, и Джордж Чэдуик заходил всякий раз, когда бывал в Сэнди-Гэпе. Из-за Карла Дэйв никогда не беспокоился, но мог приревновать и вспылить, если ему казалось, что кто-нибудь другой посматривает на Сьюзен. Он привык к тому, что Джордж Чэдуик заходит и приносит Сьюзен гостинцы — битых кур, сливки или овощи, и даже посмеивался над этими визитами, а когда случалось встретиться с Джорджем, охотно проводил с ним время. Дэйв растолстел и стал вялым. Дела на его участке шли не слишком хорошо. Его напарник жаловался, что Дэйв не помогает ему вытаскивать бадью: нет в нем прежней силы, и все сидит сложа руки, а другие пусть за него работают.

— Бедняга Дэйв, — говорила Сьюзен, — годы уж не те.

Она уговорила Руфа Лоулора, который разбогател на руднике Уинарра, устроить Дэйва в табачной лавке, где вся компания могла подработать, устраивая под шумок аукционы. Дэйв говорил, что с этой лавкой ему здорово повезло.

За несколько недель до рождества Джордж Чэдуик завернул к Морэнам по пути из городка.

Его долговязая фигура маячила на дорожке, но когда Сьюзен выглянула из открытой двери, он не захотел войти в дом.

— Джон и Мэвис приезжают домой на рождество, — сказал он, — в первый раз с тех пор, как ты ушла, Сюзи. Надо тебе теперь вернуться домой. Нехорошо, если Джон и Мэвис приедут, а тебя не будет. Поедем домой, Сюзи?

— Это еще что такое? — Дэйв показался позади Сьюзен. — Разве до тебя еще не дошло, что Сьюзен домой не вернется? Она здесь со мной останется до конца своих дней.

— Я не с тобой говорю, а с Сюзи, — ответил Джордж невозмутимо. — Я приехал сюда, чтобы забрать ее домой, и заберу.

— Убирайся с глаз моих… — Дэйв размахнулся.

Джордж увернулся от его увесистого кулака и, в свою очередь, приготовился нанести удар.

Сьюзен закричала пронзительно:

— Перестаньте! Перестаньте! Я не допущу, чтобы вы дрались из-за меня. Вот уеду и буду жить одна.

— Неужели ты уедешь, Сюзи? — Дэйв сердито посмотрел на нее.

— Не уезжай, Сюзи! — сказал Джордж просительным тоном.

— В чем дело? — спросил Карл, неторопливо выходя из-за дома. Его могучие плечи и загорелые обнаженные руки никогда не выглядели так внушительно.

— Угомони их, Карл, — попросила Сьюзен. — Джордж хочет, чтобы я вернулась домой, а Дэйв говорит, что я должна остаться здесь, и они готовы передраться из-за этого, старые дураки.

— А вы сами чего хотите? — спросил Карл.

— Я хочу уехать и пожить спокойно и весело, — сказала Сьюзен. — Какое они имеют право требовать, чтобы я им подчинялась?

— Понятно. — Карл взглянул на двоих мужчин. — Оставьте ее в покое, — сказал он.

На следующее утро всем в Сэнди-Гэпе стало известно, что Сьюзен ушла от Дэйва Морэна. И не одна, а с молодым Карлом. Ну, как вы это объясните? Никак, вот и все. По-настоящему она должна была бы вернуться к Джорджу Чэдуику и быть благодарна за то, что он может дать ей хорошую жизнь. А Карл должен был бы жениться на Лотте, которая любила его.

Да как бы не так! Сьюзен и молодой Карл Моринг уехали утренним дилижансом. «Может быть, мы с Карлом дураки, — писала Сьюзен в записке, которую оставила Дэйву, — но если нам все равно, так кому какое дело?»

— Я бы сам с ней уехал, хоть сегодня, — горевал старый Робби, — да и Руф Лоулор был бы не прочь. Нельзя же винить Сьюзен за то, что она мужчинам нравится. Она всегда такая приветливая и веселая, и ничто ее из себя не выведет. Говоришь с ней, а она, знай, смеется, как будто ей и впрямь с тобой весело. И когда человек с ней, так ему кажется, что он пуп земли, хоть он прекрасно знает, что ей все равно — увидит она его снова или нет. И, ей-богу, у нее до того синие глаза, черт их дери, — других таких на свете нет!

Ну, так как же, обольстительница Сьюзен или нет? Ни умом она не блистала, ни красотой. Она просто умела заставить человека полюбить себя на всю жизнь.

МАРЛИН

Поселок на склоне горы был почти невидим за деревьями. Он притаился среди камней и мокрого кустарника, высоко над долиной, в которой лежал скрытый туманом городок. Лачуги из досок, крытые мешковиной и листьями, были того же цвета, что камни и стволы деревьев. Они походили на земляные холмики — примитивные убежища с зияющими дырами входов. Только струйки дыма, которые, поднимаясь, таяли среди деревьев, свидетельствовали о том, что здесь живут люди.

Две всадницы, ехавшие по лесной дороге, заметили первый холмик, потом второй, третий и наконец сразу несколько хижин, обрамлявших небольшую поляну. Заливаясь лаем, выскочили собаки. Из-за хижин показались дети — босые, тощие, темнокожие, с блестящими глазами и спутанными черными волосами. Лежавший около костра мужчина сел и посмотрел на всадниц.

— Здравствуй, Бенжи! — окликнула его старшая, ехавшая на серой лошади. — Спите в такое утро! А где Молли?

Мужчина что-то проворчал, мрачно глядя на мокрую от дождя поляну. Из открытых входов стали появляться другие жители поселка, одетые в вылинявшие штаны цвета хаки, серые от грязи и пота юбки и рубашки, рваные жакеты и пиджаки — обноски горожан. Было ясно, что они спали в одежде.