Рассказы о рыбалке - [31]

Васильичу не терпелось начать ловить на спиннинг — других снастей, чтобы не разбрасываться, он не взял.

Я еще не успел скрыться в подступающем к самому берегу густом лесу, а Васильич уже сделал первый заброс.

К поклевке рыбы на первом забросе рыбак был не готов, хотя и ждал ее, по Пушкину: «как молодой повеса ждет свиданья с какой-нибудь развратницей лукавой».

Справившись с волнением, Васильич вывел на небольшую иловатую отмель крупного, почти черного окуня. Цвет рыбы объяснялся питанием реки водами болот. «Хорош! — подумал Васильич, — сейчас я этих окуней…»

Но как часто бывает в рыбалке (а также в преферансе и любви) чересчур удачное начало сменяется фатальным невезеньем.

Васильич менял места, продираясь сквозь кусты прибрежного камыша, экспериментировал с приманками, цепляя то «вертушки», то воблеры — клева не было.

Конечно, полуденное время сказывалось на клеве, и Васильич ругал про себя меня — «клев» моих трофеев от времени суток не зависел.

Я, тем временем, заполнил рыжиками и маслятами три «боковухи» — большие корзины — и продолжал с трудолюбием муравья убегать с ведром в лес, чтобы уже через 15 минут вынести к лодке очередную порцию грибов.

— Что Васильич ты не весел, буйну голову повесил? — довольный результатами «тихой охоты» поинтересовался я.

— А чего веселиться? За три часа — один окунь! Хороший, правда, черт, но не один же он здесь жил, в самом деле? — пожаловался Васильич.

— Да ты смени тему-то, Васильич, прогуляйся в лес, грибков пособирай.

— Не люблю я это дело, да и способности особой искать грибы в себе не нахожу.

— Пойдем-пойдем, в этом месте нужна только одна способность: грибы ножичком срезать и в ведерко складывать. Сегодня грибки посолим, а завтра их уже есть можно будет, рыжик — он самый съедобный. Представляешь, какой закусью ты завтра друзей угостишь? Ум отъешь!

И Васильич сдался.

Грибная поляна находилась всего в 15 метрах от берега и там… Большего изобилия дикой природы Васильич в жизни своей не видел. Рыжики росли один подле одного, так что, раз нагнувшись, можно было больше не выпрямляться, а на четвереньках переползать к следующему трофею. Васильича охватил знакомый азарт.

Не сумев реализовать охотничий инстинкт на рыбе, Васильич с головой окунулся в «грибалку», и так же, как я, бегал к реке, осторожно высыпал ядрено пахнущие рыжики в корзину и почти бегом возвращался в лес за новой порцией.

— Ну вот, Васильич, а говорил — «не гриболов»! — пошутил я, когда вся ивовая тара и два пластиковых ведерка были заполнены.

— Да, Николаевич, увлекательное это занятие оказалось, теперь вот буду «разрываться» не только между спиннингом и ружьем!

— Для азартного к жизни человека, друг мой, в любом добром занятии найдется интерес. Тем более в деле, связанном с водой и лесом.

Обратно возвращались уже в сумерках, «по теми», как выразился рулевой. Боясь наскочить на один из многочисленных топляков, Васильич не давал мотору полный газ. Не смотря на проведенный в лесу день, 73-летний молодец румпель мне не отдал, сказав, что отдыхать будет потом, после смерти.

Украина. Кривой Рог. 2003 год.

«Этажерка»

Зима в этом году испытывала нервы рыбаков на прочность: то приморозит на два-три дня до -15С, а то вдруг оттепель на неделю до +10С, и дождь.

Перед крещением выехали мы с Любченко Володей на водохранилище подготовить прорубь для омовения. По пути заглянули в село Моисеевка на ставки (пруды). По рассказам местных рыбаков, те уже неделю ловят со льда небольших, с ладошку, карасиков. (В отличие от России, в нашей климатической зоне, карась на зиму почти никогда не залегает. Так, стоит, дремлет в придонном иле.)

На ставке в центре села действительно сидели трое мужиков.

— Доброе утро, — поприветствовал я их, — как клев?

— Да, никак, — ответил один из них, — вон, видишь, коту наловил, — кивнул он головой на лед.

Возле него лежала небольшая кучка «полосатиков» величиною с палец.

— Ну что, нормально, навар уже есть, осталось только пару хороших карасей поймать и уха готова, — поддержал я невеселого рыбака.

— Да вот то-то и оно, что карась не берет, — улыбнулся, наконец, рыболов.

— А лед хороший? — поинтересовался я.

— Нормальный, сантиметров двадцать, — ответил мужик.

— Ну, удачи! А мы двинем на Карачуны, — удаляясь, простился я.

Водохранилище нас не порадовало. В отличие от ставка, лед был всего сантиметра три и пробивался с одного несильного удара пешни.

И все же рискуя, стремясь хотя бы «замочить удочки», чем «поставить галочку» и дать начало отсчета очередному зимнему сезону, я осторожно двинулся от берега, постоянно проверяя пешней лед на прочность.

Метров через пятьдесят остановился, дальше начиналось затопленное русло реки с глубинами до пятнадцати метров.

— Все, хватит, дальше не ходи — опасно! Забурись, проверь эхолотом и назад, — кричал от берега Вова.

Эхолот показал три метра. Явно, что зимой на такой глубине рыбы не будет, но все же я снарядил и закинул удочку.

В тишине раздались глухие удары пешни об лед, — Любченко рубил у берега крест для завтрашнего водокрещенья.

«Прозвонив» еще пару лунок и убедившись, что сегодня рыбалки не будет, я вернулся к берегу на помощь Петровичу.