Рассказы о милиции - [6]

«Да, товарищ, собака, ртуть… — размышлял, простившись с Л., Валерий. — Стой, стой, а что за битые стекляшки она выбрасывала?»

Мусорный ящик стоял около ворот. Убедившись, что поблизости никого нет, Новоселов откинул крышку и увидел осколки. Рядом с ними Валерий рассмотрел несколько сердечников от медицинских термометров.

«Надо же ухитриться раздавить столько!» — это была первая мысль. Сразу же пришла вторая: «А что если?..» — и в голове лейтенанта начала вырисовываться более или менее определенная картина.

Ближайшая аптека находилась в полутора кварталах. Девушке, обслуживавшей отдел продажи лекарств без рецептов, даже не пришлось напрягать свою память, когда Новоселов обратился к ней с вопросом по поводу покупки градусников:

— Как же, как же, только вчера покупал. Да, да, высокий такой, плотный, с седыми висками. Сама удивилась: десять штук попросил. Сказал, что для медпункта. А ведь в таких случаях покупают по перечислению.

«Так-так…» — лихорадочно повторял про себя Валерий, а ноги сами несли его к дому Рогозиных.

В дверь он стучался долго. Наконец из квартиры напротив вышла уже знакомая лейтенанту старушка.

— А, это ты, сынок? Я-то думала, что Кирилл заявился… Постой, постой, сейчас Инна откроет.

Она сама постучала: два раза подряд и один, чуть помедлив. Рогозина-младшая действительно была дома.

— Знаешь, Инна, давай поговорим начистоту, — сказал, проходя в комнату, инспектор. — Что у тебя за дела с отцом?

Девушка внезапно разрыдалась и сквозь слезы выдавила:

— Я очень боюсь, как бы с мамой чего-нибудь не случилось…

Новоселов вытягивал из нее буквально по слову. Через полчаса он узнал, что недели две назад к Инне заходил Рогозин. Был сравнительно трезвым, принес торт, вино, снова говорил о машине и деньгах. В частности, он заявил:

— Мне не двух тысяч жалко, я не хочу отдавать их твоей матери. Вот тебе бы их хоть сейчас дал… Между прочим, если бы с матерью что-нибудь случилось, они бы тебе по закону принадлежали.

Все это Инна слышала уже не раз. Но вот дальнейший разговор ее по-настоящему напугал.

— Сама мать просто так не умрет, — криво ухмыльнувшись, сказал Рогозин, — нестарая, здоровая. Значит, помочь надо. Если я что предприму — все сразу догадаются. А вот ты — дело другое… Нет-нет, не бойся, — заметил он выражение ужаса в глазах дочери, — ничего такого делать не нужно. Просто подсыплешь ей в еду кое-что… Я дам. И тогда не две тысячи, а все деньги, которые выручу за машину, будут твои. Покупай что хочешь, поезжай куда пожелаешь! Ты — моя кровиночка, для тебя мне ничего не жалко!

— Ну и чем же кончился разговор? — поинтересовался Новоселов.

— Ничем, — вновь всхлипывая, ответила Инна. — Увидел, что я боюсь, стал укорять, стыдить: я, мол, только для тебя и живу, все тебе покупаю, а ты ничем не хочешь отблагодарить… Короче, сказал, чтоб я еще подумала, обещал опять прийти.

Начальник отделения уголовного розыска, когда Новоселов рассказал ему обо всем, подумав, ответил:

— Хорошо, что вы вызвали Рогозина в отдел. Поговорите с ним, объясните, что с квартирного хулиганства начинаются более серьезные преступления, в том числе и убийства. Словом, намекните, что мы кое о чем догадываемся. Только очень деликатно, чтобы не подвести девушку. Инне скажите, чтобы старалась с ним не видеться, а если встреча все-таки произойдет, пусть стоит на своем: боюсь да и только… Обязательно держите меня в курсе всех новостей.

Предупредив участкового инспектора, чтобы тот задержал Рогозина до его возвращения, Валерий вновь отправился к Инне. Девушка была очень бледной, но казалась спокойной.

— Он был, — без предисловий сказала Инна. — Пришел буквально через три минуты после вашего ухода. Я подумала, что это вы зачем-то вернулись. Вот, принес, — девушка вынула из кармана платья пузырек, в котором матово серебрилась ртуть. — Я взяла, сказала, что все сделаю. Скажу честно: сначала хотела принять сама. А потом решила, как вы наказывали, отнести к вам…

Материал для прокуратуры был подготовлен в течение часа. Рогозин сидел в это время в одной из комнат отдела, заверяя, что с соседями помирится и больше не будет их задевать, и в свою очередь жалуясь на распущенную дочь, от которой можно ожидать всего:

— Она, по-моему, не остановится и перед тем, чтобы человека убить. С матерью у них очень плохие отношения — и все на почве денег. Я бы на месте Марии просто побоялся жить вместе.

…К аресту он сначала отнесся спокойно, заявив, что за ссоры с соседями в тюрьму не сажают, и пожелал лично взглянуть на ордер. Когда же эта возможность была предоставлена, Кирилла Ивановича словно подменили: он вскочил, сжал кулаки и, брызгая слюной, стал извергать на головы жены и дочери проклятия.

…Суд, признав Рогозина виновным в покушении на убийство своей бывшей жены, дал ему и время, и возможность раскаяться и подумать над своим поведением.

Отношения Инны с матерью изменились: Мария Петровна стала для дочери и лучшим другом, и первым советчиком.

Ну а что касается Рогозиной-младшей, то она по привычке время от времени звонит инспектору Новоселову и рассказывает ему о себе. Совсем недавно он вместе с нею и Марией Петровной порадовался приятной новости: Инна поступила в институт.