Рассказы о милиции - [4]

…Вторая встреча состоялась месяца два спустя.

Милиции стало известно, что на квартире некоей Шумской собираются подростки, пьянствуют, сквернословят.

Вечером Новоселов и несколько дружинников нанесли Шумской неожиданный визит. Они попали в самый разгар очередной пирушки. Табачный дым. Бутылки — пустые и еще не допитые. Пьяные, бессмысленные лица…

В одной из девушек лейтенант неожиданно узнал Рогозину. Те же детские пухлые губы, но уже вызывающе накрашенные. Те же синие глаза, но на этот раз не подведенные, а откровенно размалеванные.

«Неужели прозевал? — мелькнуло в голове инспектора. — Неужели девчонка все-таки сбилась с пути?»

Адрес Инны Рогозиной он записал к себе в тетрадку.

Через день Новоселов отправился по этому адресу. Дверь отворила сама Инна. Ненакрашенная, без прически, она показалась ему подростком. При виде лейтенанта милиции девушка заметно растерялась, но тем не менее попыталась взять независимый тон.

Заставить ее рассказать о себе оказалось делом нелегким. Лишь в конце полуторачасовой беседы инспектор узнал, что Инна живет с матерью, которая работает проводницей на железной дороге и потому часто отсутствует. Отец девушки — техник местного завода Кирилл Иванович Рогозин, человек, как выяснил, а скорее догадался Валерий, крайне крутого нрава — оставил семью несколько лет назад. Как ни странно, Инна любила его, а не мать. Впрочем, причина этого скоро стала известна.

— Что мать? — равнодушно пожала плечами девушка. — Она простая проводница, с ней и поговорить не о чем. А папа — почти инженер. И потом, разве на зарплату мамы оденешься? А отец мне уже два платья купил и так деньги дает, на расходы…

«И все-таки удивительно, — подумал инспектор. — Деньги деньгами, но девочкам обычно бывают ближе матери, тем более в такой ситуации…»

Что касалось Инны, то она, воспользовавшись бесконтрольностью, бросила десятый класс, завела «друзей».

Новоселов посоветовал девушке покончить с сомнительными знакомствами, привел ей несколько соответствующих примеров и предложил вернуться в школу, пообещав лично переговорить с директором. Девушка кривила рот, демонстративно равнодушно смотрела по сторонам, нехотя соглашаясь с тем, что ей говорил инспектор. Валерий остался недоволен результатом посещения. Он чувствовал, что беседы по душам не получилось, почти все его слова прошли мимо сознания Рогозиной.

— Смотрите, Инна, — заметил лейтенант на прощание, — я непременно прослежу за тем, чтобы вы сделали все, о чем мы тут говорили.

В школу Рогозина вернулась, и ее восстановили в 10 классе. Об этом Валерий узнал, побывав у директора. Что же касается ее подружек и поведения, то здесь необходимо было побеседовать с матерью девушки. Вот почему через некоторое время Новоселов вновь заглянул по известному ему адресу.

На стук вышла соседка по лестничной площадке, полная, очень аккуратная старушка.

— Ты, сынок, к кому? — поинтересовалась она.

— Да Марию Петровну повидать хотел, — назвал Валерий имя Рогозиной-старшей.

— На работе она, милый, на работе. Не помню, когда я ее сама-то видела. Не жалеет себя, сердечная… А что делать? Ведь дочку-то, хочешь-не-хочешь, одна растит. Он-то, отец, Инне иной раз червонец-другой сунет, но чтобы Марии делом помочь — ни-ни…

Старушка оказалась словоохотливой. Она очень подробно рассказала о трудной семейной жизни Марии Петровны; объяснила, что Кирилл Иванович время от времени наведывается к дочери, и обязательно в нетрезвом состоянии, приносит с собой вино, а иногда приводит и товарищей.

— В общем портит дочь почем зря, и все, я так думаю, назло ей, Марии. Поссорить их старается… Хитрый. Инке говорит: «Гуляй, пока молодая, на свете живем один раз». Соседям же, мне к примеру, жалуется: «Такая дочь распущенная, прямо беда, на все способна…» И зачем эти хитрости? Ой, чует мое сердце, не кончится тут добром…

О беседе со старушкой Валерий доложил начальнику отделения. Тот посоветовал детально поинтересоваться личностью Рогозина и обязательно познакомиться с Марией Петровной.

К Кириллу Ивановичу Новоселов пришел вместе с участковым. Причины посещения специально придумывать не понадобилось: Рогозин проживал без прописки у некоей Клавдии Л., причем часто являлся к ней ночью и вел себя очень грубо как с самой Л., так и с соседями.

Это был рослый, плотный, начавший седеть мужчина лет под пятьдесят. Увидев неожиданных гостей, он даже не встал с кровати, а лишь хмуро сказал:

— Устал, целый день на ногах… Итак, чем обязан?

Участковый инспектор объяснил причину визита. Рогозин молча выслушал его, а потом заявил:

— Я законы знаю. Свердловская прописка у меня есть, значит, все в порядке. С Клавой мы живем как муж и жена, и наши отношения никого волновать не должны. Что касается поздних приходов, то ничего не поделаешь: бывает, что смена ночью кончается. Но постараюсь особенно не шуметь, раз кому-то мешаю.

Новоселов как бы случайно вспомнил о первой семье Кирилла Ивановича и, видимо, задел его за больное место. Рогозин тотчас же вскочил на ноги. Его маленькие, глубоко сидящие глазки налились кровью.

— Вы мне мораль не читайте, это я и сам умею!.. Нет у меня той семьи, вот, читайте! — и он вырвал из кармана свидетельство о расторжении брака. — А они, что мать, что дочь, такие… Того и гляди глотки друг другу перегрызут. И, главное, обе только спят и видят, как бы машину мою отобрать. Не выйдет! Да я… — Рогозин, тяжело дыша, запнулся, взял себя в руки. — Все будет сделано по закону: присудили с меня две тысячи, значит, отдам.