Рассказы о литературном институте - [8]

Ох, и хорошо же там пожили! Ни одного дня пустого не было, наоборот, все — наполненные, насыщенные, даже с верхом. И поработали славно, и отдохнули, конечно, тоже. А после работы, после трудового порыва, что делать? Только отдыхать и надо. А кормили отменно, как на убой… Как поработал — так и поел. Если плохо потрудился, с прохладцей, то и поешь без аппетита, а если — хорошо, то и за двоих навернешь. Вот мы и наворачивали за двоих.

В колхозе я больше всего с Сашей Рахваловым в друзьях ходил, потому что он тоже из Сибири, из Тобольска, а я — из Томска. Он уже всего в жизни повидавший был: и плохого, и хорошего, плохого — гораздо больше. Школа жизни у него была, трудная. Конечно, я и с другими дружил, но с ним на тот момент — особенно. Какой-то он весь был слишком взъерошенный, колючий, резкий в выражениях, с людьми сходился тяжело — и я как бы его своей дружбой прикрывал и оберегал, как сибиряк сибиряка.

И вот как-то так получилось, что в один из дней не оказалось у меня штанов, или мои порвались, или еще чего… Нy, в общем, нечего на себя пододеть, чтоб зад прикрыть и на улицу выйти. Что делать? Кто, думаю, здесь есть насчет штанов побогаче меня? И подглядел, что у одного парня, у Паши, двое штанов, джинсов. Одни он сам носит, а другие про запас держит, приберегает… Ну я и попросил у него. А что? Все — свои ребята, каждый в такой ситуации может оказаться. Потом, я же не навсегда беру, раз-два одену — и отдам. Обязательно. Как только своими разживусь. Короче, дал он мне их поносить.

Я обрадовался, надел их и хожу, не снимаю… Так они мне здорово подошли! И хожу в них, и работаю, и валяюсь, и сплю… А Паша все ждет и ждет, когда я ему их верну… А я и не собираюсь! Уже месяц почти таскаю штаны, забыл, что они не мои, так к ним привык.

И вот Паша однажды не выдержал, подходит — вообще-то он очень вежливый был человек, мягкий, а тут его, видимо, допекло — и спрашивает:

— Слушай, Сань, ты не мог бы мне джинсы вернуть, а то у меня эти подносились, мне самому ходить не в чем…

Услышал это Саша Рахвалов и налетел на Пашу ястребом.

— Как ты можешь так спрашивать? Ему ходить не в чем! Ты — богатый, а мы — бедные! — а потом в сердцах еще добавил: — У каждого своя судьба, понял! — Стоит Паша, жмет плечами, не знает что делать, спросил на свою голову…

Вот такой был Саша Рахвалов резкий в суждениях, а порой и просто категоричный и непримиримый, потому что он рано утраты познал и жизненные трудности преодолел. Джинсы я, конечно, Паше тут же вернул… Действительно, я их переносил, взял-то на денек, на два, а таскал чуть ли не месяц… Как говорится, слегка оборзел.

Когда вернулись мы в Москву и пошли в институт учиться, Рахвалов раза два сходил и рукой махнул: не интересно… глупость какая-то… И перестал ходить. За роман засел. О собаках. Так и назвал: «Роман о собаках». Название мне сразу понравилось, прямо на сердце легло. С собаками я всегда дружил, любил их и жалел. Так что это — мое.

А Саша Рахвалов никогда рассказы или просто стихи не писал — он и тем, и тем занимался, — презирал малые объемы, он сразу за масштабное полотно садился: роман или поэму, было в нем неукротимое эпическое начало и крепкая сибирская хватка. Начало романа я успел прочитать, дал он, сильно мне понравилось.

А потом он женился здесь, в Москве, и выехал из общежития… Но семейная жизнь его тоже не сложилась… Наверное, все из-за его характера, потому что жена — очень хорошая была, добрая, но не пожилось ему.

Тогда он вообще махнул рукой на Москву, плюнул и в Тобольск к себе уехал, в любимую Сибирь. Дописывать роман о собаках.

С тех пор много времени прошло, пятнадцать верных лет. Роман-то он, наверное, давно уже написал и опубликовал даже, но я ничего ни о самом Рахвалове, ли о романе его не слыхал.

Ау, Саша Рахвалов, где ты? Если дописал свой роман, дал бы хоть почитать. Я о собаках очень люблю читать, я собак люблю. Я за собаку иного человека не пожалею.

ПОЛЯК ПРИЕХАЛ!

Одна шустрая девчоночка бежит по коридору, торопится, тапочки с ног соскакивают… Навстречу ей — подружка, тоже шустрая, бойкая барышня… Спрашивает:

— Ты куда летишь? Глаза выпучила!

— Ой, да к Марике поляк приехал… А я в душе не была!

— Так ты-то при чем здесь? К Марике же приехал!

— А вдруг да он на меня полезет? А я в душе-то не была! — бросила она на ходу подружке непонятливой и дальше понеслась.

Правильно. А вдруг да он на нее полезет? В душ сходить обязательно надо. Чистота — залог здоровья.

Хорошо в общежитии жить! Все — свои ребята. Никаких тайн друг от друга.

А поляки тогда сильно за иностранцев шли. Завидными женихами казались. Ну, тогда все в диковинку было: и позорные доллары, и капиталистическая Европа. И поляки — тоже. Никто и не думал, что они самыми обычными говнюками окажутся.

ЮРА ИЗ ПУШКИНСКОГО ЗАПОВЕДНИКА

Юра — худенький, беззубый, немного волос на голове — длинных, жиденьких, небрежно за уши закинуты… Ходит слегка вприпрыжку, с дипломатом в руке, раскачивает им туда-сюда… На белый свет смотрит открыто, радостно, а сам какой-то весь беззащитный… Но — весельчак все равно, шутник, большой артист: любит шутки шутить. Правда, немного при этом стеснительный. Робость и застенчивость — его внутренняя суть. А он с ними борется.