Рассказы о Кирове - [67]

Платонова отнесла текст машинистке, та перепечатала. Однако и на этот раз в тексте опять проскользнуло место-имение «вас» с большой буквы. Киров вновь возвратил приветствие, не подписав его. Тогда Платонова решила сама перепечатать материал и, так как все ее внимание было сосредоточено на местоимении «вас», она не заметила, как написала с большой буквы «вы». Естественно, что, перечитывая бумагу, Сергей Миронович опять заметил это злополучное «вы». И снова раздался телефонный звонок:

— Товарищ Платонова, вам нужно учиться русскому языку. Некогда мне, а то бы я сам вас научил!

Это не было педантичностью или придирчивостью. Нет! Это был педагогический прием, который всегда увенчивался успехом.

Припоминаем такой случай. Однажды, во время дежурства Дубровской, Сергей Миронович попросил ее вызвать одного из директоров. На заводе директора не оказалось. Дубровская так и сказала Кирову:

— Невозможно найти — никто не знает, где он.

— Это не ответ, — сухо заметил Киров. — Раз человек в Ленинграде, значит, его можно найти.

И действительно: в конце концов Дубровская разыскала директора в одном из театров.

С тех пор мы твердо знали: если нужно найти какого-нибудь работника, значит, он должен быть найден во что бы то ни стало. Так учил нас Киров четкости и исполнительности.

Трудно, почти невозможно установить рабочий день Кирова. Чем он только не интересовался! Бесчисленные нити партийной, хозяйственной, культурно-просветительной жизни всего Ленинграда и области сходились в кабинете Кирова. Бывали дни, когда он решал крупнейшие вопросы всесоюзного масштаба и тут же интересовался работой какой-нибудь никому не известной кустарной артели.

В этом отношении интересно познакомиться с протоколами заседаний секретариата и бюро горкома или обкома. Заседания начинались в два часа дня. Товарищ Киров просматривал и утверждал порядок дня. Он же всегда и председательствовал на этих заседаниях, внимательно вслушиваясь в каждое слово докладчика или выступающего в прениях. По распоряжению Сергея Мироновича все материалы к заседанию рассылались накануне, чтобы с ними можно было ознакомиться заблаговременно. Однако следует сказать, что многие работники позволили себе знакомиться со стоящими на повестке дня вопросами тут же, на самом заседании. Киров же всегда являлся на заседание, прекрасно представляя себе существо разбираемых вопросов. Потом Сергей Миронович возвращал свои материалы секретарю. Стоит только бегло взглянуть на эти материалы, чтобы увидеть, что Киров не просто читал их, а очень внимательно и глубоко изучал. Они испещрены его замечаниями, вопросами, пометками, исправлениями. Характерно, что Сергей Миронович не мог равнодушно пройти мимо опечатки: обязательно исправлял ее. Когда кончалось заседание, Сергей Миронович требовал, чтобы в тот же день решения давались ему на подпись.

Людям, встречавшимся с товарищем Кировым, хорошо знакома добрая кировская улыбка, его мягкость, чуткость, простота. Киров был исключительно мягким и отзывчивым, улыбка его была неповторима. Но когда требовало дело, Киров бывал и другим — суровым, взыскательным. Он умел задавать такой «разнос» лодырям и головотяпам, после которого они вылетали из его кабинета как ошпаренные.

Однажды на секретариате стоял вопрос о снабжении Ленинграда овощами. Обычно докладчикам сообщалось за два-три дня об их выступлении. На этот раз по каким-то причинам докладчик был предупрежден только накануне вечером. Воспользовавшись этим, он ответил, что выступать не будет, так как ему осталось чересчур мало времени для подготовки. В заключение докладчик пригрозил, что он пожалуется лично товарищу Кирову на небрежную работу аппарата горкома.

И вот началось заседание.

Оглашается порядок дня. Встает докладчик по «овощному» вопросу и заявляет:

— Аппарат горкома плохо работает, Сергей Миронович. Я только вчера вечером получил извещение. Не было времени продумать этот вопрос.

Сказал и сел. Тогда встал Сергей Миронович. Сразу же воцарилось напряженное молчание. Киров оперся о стол. Те, кто знали Сергея Мироновича, сразу поняли, что разразится гром. И действительно, Сергей Миронович не признавал подобных отговорок:

— Вы знали о докладе вчера вечером и не успели подготовиться?! К чему вы не успели подготовиться? Вы что же думали, что нам нужны от вас какие-то философские изыскания? Мы желаем знать, что вы сделали, чтобы обеспечить трудящихся Ленинграда овощами! Что вы для этого сделали? Каковы результаты работы организации, которой вы руководите? К таким вопросам хорошему и добросовестному работнику готовиться не нужно. Этот материал вы обязаны знать так, чтобы рассказать о нем даже в том случае, если разбудить вас и спросить о нем среди ночи. А вы осмеливаетесь говорить нам здесь, что вам суток не хватило на подготовку. Это безобразие. Вам надо за это записать выговор!

Вспоминается, как однажды, возвратившись из какой-то поездки по городу, Сергей Миронович позвонил одному из руководителей Ленсовета:

— Скажи, пожалуйста, ты знаешь на Петроградской стороне Дункин переулок?

— Нет, не знаю.

— Ах, не знаешь! Ну, так вот, я тебе советую взять машину и проехаться по этому переулку. И если ты не сломаешь себе шеи, тогда позвони мне.