Рассказы о Кирове - [35]

Киров доставлял, «гнал» на юг эшелоны из Москвы, «из России». Политический и стратегический характер разгоравшейся борьбы был ясен: медленно вызревала идея кольцевого окружения республики, идея лишить нас производственных и топливных ресурсов. Киров «гнал» эшелоны. У изношенных вагонов горели буксы. Над горящими буксами в ящиках были патроны и снаряды. Киров обнаружил технические знания, рассчитывал, долго ли выдержит та или иная букса. Искал и находил ремонтные бригады. Люди охотно работали, и некоторые из них — тогда это было так просто! — тут же, взяв небольшой узелок, отправлялись в дальнюю и неизвестную дорогу вместе с новым своим знакомцем — Кировым. Вез он взрывчатые свои эшелоны через всю республику на юг, когда в пределах Тамбовской губернии уже ходили банды. Леса и плавни были полны «зелеными», нарушалась связь, проваливались иди взлетали на воздух мосты, — было трудно. Караулы дежурили на тормозных площадках, на крышах вагонов, на тендере, на паровозе. В карауле стоял, конечно, и Киров.

Пройти на юг оказалось невозможным. Добровольческая армия уже отрезала путь. Приходилось выбирать направление. Киров снесся с ЦК и рванулся к своим друзьям, которых он испытал и которые его испытали, — к кавказским бойцам, к XI армии. Она отступала от Святого Креста[10] к Астрахани по пескам, оставляя замерзших и сыпнотифозных. В Астрахань пришли донельзя истощенные люди. Их место было в госпиталях, а их надо было посылать опять на фронт. Часовые у штабов, да что у штабов — у знамен! — шатались, тихо сползали по стенке и падали. По улицам прокрадывались астраханские купцы и мещане. На митингах, потрясая тощей червивой воблой, предлагали посмотреть на «эту революцию» астраханские социалисты-революционеры и социал-демократы меньшевики. На Каспийском море у 12-футового рейда в низовьях Волги появились корабли под андреевским и под британским флагами. Генерал Депстервиль и представители британского морского командования вторглись в Нижнее Поволжье. Еще усилие, еще некоторое усилие — и южный белый фронт будет сомкнут с восточным.

Голод, пустынная степь, высыхающие цистерны, ржавеющие корабли, неизвестность, слухи. В Астрахань приводит свои эшелоны Киров. Его официальная должность — член Реввоенсовета XI армии.

В городе — тысячи казачьих офицеров, урядников, полицейских, рыбопромышленников, массы приехавшего из Персии и с Кавказа офицерства, русских попов, мусульманских мулл, калмыцких воротил. Тут же рядом, наготове, — астраханские и уральские казачьи войска.

В этой обстановке Киров начинает свою работу. Как раз в это время он сформулировал задачи наших астраханских сил. Коротко они выглядят так. Донбасс потерян, ослаблен и в значительной степени разрушен. Республике необходима нефть. Ее нужно доставить по Волге, что можно сделать по Волге быстрее и экономичнее, чем по железной дороге. Второе: не допустить соединения деникинского и колчаковского флангов. Общая задача: держать Астрахань во что бы то пи стало, бороться за очищение Каспия, ликвидировать белые армии, как правофланговую деникинскую, так и левофланговую уральскую (колчаковскую), уничтожить военный англо-белогвардейский флот, вернуть порты Каспийского моря с Баку, вернуть нефтеналивной флот, восстановить добычу нефти и снабдить республику этой нефтью, для того чтобы пустить в ход транспорт, промышленность, коммунальное хозяйство и т. п.

Вот в сжатых чертах задачи, которые были поставлены Кирову.

Борьба была бы «более или менее» сносна, но положение необычайно осложнилось тем, что пал Царицын. Астрахань была отрезана. Киров остался в изолированной Астрахани.

Это была зима девятнадцатого года.

День и ночь, неделю за педелей, месяц за месяцем Киров проводил в полках, на заводах, на кораблях. Когда Астрахань была отрезана, некоторые, даже уважаемые военные и партийные работники говорили о том, что удержаться в кольце белых армий и белого флота немыслимо. Киров ответил: «Астрахань сдана не будет». И вот тут очень многие поняли и увидели, что они имеют дело с человеком, который как большевистский вождь и военачальник взял все в свои руки, а в первую очередь взял на себя всю ответственность.

Весной к 12-футовому рейду, едва растаяли последние льдины, подошел англо-белогвардейский флот. Флот этот насчитывал 17 мощных судов, вооруженных 6-дюймовыми орудиями, несколько плавучих батарей, 5 вспомогательных судов, 13 транспортов и 13 английских торпедных катеров, знаменитых своей «сумасшедшей скоростью», разящим действием и отделкой. В руках англо-белогвардейского командования был и весь торговый флот — тот самый нефтеналивной флот, который нужен был РСФСР. Тут некоторые еще раз заговорили о том, что борьба невозможна. Было предложено взорвать немногие красные корабли. По Волге балтийские матросы сумели в восемнадцатом году, расколотив белочехов, провести 4 миноносца. И вот эти суда, протащенные сквозь шлюзы Мариинской системы буквально на руках, трусливые подлецы предложили взорвать. Киров ответил им яростно и коротко. И с тех пор вслух таких вещей уже никто не говорил.

Удары на Астрахань сыпались со всех сторон. Острейшим был момент мартовского восстания белогвардейцев в самой Астрахани, когда все, казалось, предвещало полную катастрофу. Киров был в Реввоенсовете, в штабе армии, в штабе нашей флотилии, в ЧК, в губкоме, в совнархозе, на пристанях, на артиллерийских позициях. Наконец, он был и на пулеметных позициях и, посмеиваясь, подмигивая, показывал первым номерам огневые точки противника. «Глазастый черт». Мятеж задавили, только мокренько стало.