Рассказы - [12]
НЕ УХМЫЛЯЙСЯ - СЕБЕ ДОРОЖЕ!
Лучше быть обладателем врожденной опухоли, или, выражаясь научно, тумора, Чем иметь врожденное чувство юмора. Люди, у которых есть чувство юмора, проводят время в общем неплохо, Но они не совершат ничего выдающегося и ничем не обессмертят свою эпоху, Потому что как можно вершить бессмертное, если им сразу приходит в голову, Что у них при этом дурацкий вид, и они моментально бросают вершить и принимаются давиться от смеха, хотя никто не понимает, что тут веселого? Фрески Микеланджело в Сикстинской капелле настолько совершенны и настолько бессмертны, что от них туристы падают в обморок, если можно доверять слухам, Но старик бы никогда не сотворил эти фрески, задумайся он на минутку над тем, какое это смехотворное занятие - лежать под потолком кверху брюхом. По счастью, в жизни не так уж много роковых препятствий и камней преткновения, Но одна из непреодолимых препон - способность глядеть с чужой точки зрения; И напрасно ваша бедная любящая мама пророчит вам богатство и славу - махните рукой на ее пророчества: Если вы хотя бы в принципе допускаете две точки зрения на каждый вопрос - мир не узнает вашей фамилии и тем паче имени-отчества. В самом деле, как могли бы современные дельцы захватывать рынки и наживать тыщи,
Если бы они вдруг начали слюнтяйничать и думать, что лишают кого-то пищи? Возьмите к примеру мэров, сенаторов, президентов (за вычетом Конанта[14] из Гарварда!), а также прочее доблестное воинство: Разве они побеждали бы на выборах, если бы в душе за своим соперником признавали какие бы то ни было достоинства? Будь ты хоть семи пядей во лбу и путь свой добрыми намереньями вымости Ты не добьешься даже минимума удобств, если не уверен в своей непогрешимости. Люди, у которых есть чувство юмора, иногда демонстрируют завидную решимость, Но, увы, они никак не могут решиться уверовать в собственную непогрешимость.
ЭТО ВСЁ ОТ ШПИНАТА
По-моему, давно настала пора изобрести эффективное средство Против тех, кто вечно ходит и ноет: "Ах, если бы жизнь повернуть назад! Ах, как я хотел бы вернуться в детство!" Может быть, бог обделил их разумом или они поют с чужих слов, демонстрируя прискорбное легковерие, А может, это просто ложь и лицемерие. Конечно, я ни за какие коврижки не стал бы бегуном на длинные дистанции, или, к примеру, мозольным оператором, или, предположим, налоговым инспектором, который трудится на благо отенчества, Но я уж скорей соглашусь быть ими, чем возвращаться назад в младенчество, Потому что младенцем быть не очень приятно: Я достаточно отчетливо помню это время и не стану ни за что проситься обратно. Я не хочу сосать свои пятки; Не хочу, чтобы в глотку мне вливали рыбий жир, а в нос совали какие-то ватки; Не хочу, чтоб меня клали в семь часов вечера в кроватку, забранную тюремной решеткой, лишь бы ценное вре-мя на меня не затрачивать, А если я немедленно не засну - чтобы пели мне дурацкие колыбельные или принимались трясти и укачивать. По мне уж лучше отдаться изучению точных наук и скучных механик, Чем быть день и ночь под унизительным присмотром бдительных предков и сомнительных нянек! Не иметь абсолютно никакой личной жизни, находиться под надзором круглые сутки
До сих пор не понимаю, как в подобных условиях ухитряются выжить несчастные малютки. Мне противны погремушки, горшки и рожки, Молочные кашки и песочные пирожки; Для меня есть развлечения милей и желанней, Чем собирать на дорожке камушки и гулять по парку за ручку с няней; Я ненавижу булавки и подгузники - я люблю пуговицы и подтяжки, И я, разумеется, терпеть не могу, чтобы мне не давали делать то, что мне нравится, и приказывали скоренько ням-ням и бай-бай, а за непослушанье обещали на-нашки. Словом, те, кто хотел бы вернуться в детство, по-моему, и так уже впали в детство, а иначе они бы перестали вздыхать и всем докучать этой старой песней И признали бы, что взрослым быть гораздо интересней.
АНГЛИЯ ЖДЕТ
Сегодня мы поговорим об англичанах. Англичане проживают в различных странах, Но независимо от мест проживания они в кардинальном своем убеждении тверды и незыблемы, как монолиты: Быть британцем - это значит принадлежать к закрытому клубу для избранной элиты, В который не могут и надеяться попасть ни француз, ни итальянец, ни чех, ни словак, ни швед, ни норвежец, ни Каин, ни Авель, но Это, разумеется, только естественно, поскольку они не говорят по-английски, а американцы и подавно не могут, потому что говорят по-английски неправильно. Англичане отличаются любовью к традициям - они до сих пор большие поклонники старинных обычаев и церемоний,А также привязанностью к своим колониям и презрением к жителям этих колоний. Иностранцы, обсуждая мировые проблемы, допускают шатания и метания,Одни англичане не сомневаются, что мир нуждается именно в том, в чем заинтересована Великобритания. Англичане утверждают, что все неангличане проявляют к эмоциям излишнюю приверженность, Но зато они безудержно рекламируют свою пресловутую англосаксонскую сдержанность. Изучая англичан в поездах и отелях, я пытался уяснить себе законы этой сдержанности, но понял только, что главный секрет Считать, что все другие люди не в счет или, верней, что их просто нет. Я содрогаюсь при мысли о том, до чего может дойти англосаксонская сдержанность, потому что я неоднократно наблюдал ее проявления на стадиях начальных Громогласное оповещение всех присутствующих о том, какой у вас годовой доход, от какой именно пищи у вас крапивница и в каких кроватях вы спите с женой - в одной двуспальной или в двух односпальных. Англичане обучаются в Оксфорде и Кембридже, и все они пишут ученые книги, и все эти книги они печатают еще до окончания обучения, И я долго удивлялся этой ранней плодовитости, пока не догадался в конце концов, что их изысканное произношение затрудняет устное взаимопонимание, так что письменность волей-неволей остается единственно возможным средством общения. Англия - последний оплот аристократии, и в искусстве ограждать свою аристократию от посягательств буржуазии англичане достигли больших высот - тут безусловно им равных нет: В Америке крупный скотопромышленник - всего-навсего крупный скотопромышленник, самое большее - почетный доктор какого-нибудь голодного университета, а в Англии не успеет он оглянуться, как он уже сэр Джон Скотопромм, баронет. Англичане - весьма своеобразный народ, но давайте не будем к ним слишком строги,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.