Рассказы - [10]
— Гораздо лучше, чем во времена «четверки»!
В растерянности замер Мэтр Шао, вообше-то он равнодушен к художествам, не понимает, на что тут смотреть, и пришел исключительно, чтобы «не отрываться от масс». А Кузнечик ринулся к цветам, при виде которых просто дурел: грациозные лотосы, пылающие мэйхуа, звонкие кувшинки и распахнутые хризантемы — он любил их все. Вообще все свежее и яркое. Цзиньхун шла кругами, не торопясь, не суетясь, и потому плелась где-то позади. Изучает, понял я, наши вкусы, ну, и к прочим посетителям присматривается. Какой-то сгорбленный старикан, близоруко щурясь, то и дело задавал на труднопонятном гуандунском диалекте один и тот же вопрос: «А о чем эта картина?» Словно все рвался ухватить концепцию и логику каждой вещи. Молодая женщина поглядывала на картины, не переставая вязать свитер. Бравый молодец смачно, будто никого тут нет, чихнул. Весна, холод, простыл, ну и что такого? — говорил его невозмутимый вид.
Посещать выставки — дело рискованное и для ума, и для сердца. Все равно что идти в универмаг с десяткой в кармане. Я как-то отправился покупать куртку, все было — деньги, карточки. Вхожу в магазин — в глазах темнеет. Миндальный шоколад и сушеные сливы, ночники и термометры, трехцветные шариковые ручки и скоросшиватели из искусственной кожи, пластиковые панды и ножички для фруктов — дух захватило. Продавщица секции металлоизделий и электротоваров мило улыбнулась, позвала, и... Куртку я не купил, зато приобрел неизвестно для чего походный фонарь и замок с секретом.
Так что к каждой картине, гравюре, скульптуре я приближался с опаской. Молча брел меж всех этих сочных красок, линий, светотеней, а на сердце было неспокойно. Вспомнилась одна история, которая здорово тряханула меня в 1978 году.
В июле семьдесят восьмого я сдал сессию и написал домой, что на каникулы не приеду, ведь всего полгода как уехал сюда, в центр провинции, учиться в университете.. Вместе с Чанцзяном мы отправились к Цзиньхун. Угощая нас помидорами с сахаром, она рассказывала о хунвэйбинских походах — в 1966—1967 годах их отряд четырежды обошел всю страну. Потом заговорили о пейзажах озера Сиху, о слепом музыканте Абине, о пятом томе «Избранного» Мао Цзэдуна, где почему-то вместо «дочистить» стояло «доделать[11]», о тенорах Ли Шуанцзяне и Ли Гуанси, у которых столь разные манеры пения, и о пиве — его так трудно купить. Притомились от этой говорильни, и Цзиньхун запустила магнитофон — какую-то мелодию, которую она будто бы сочинила еще в армии с помощью «электронного мозга». Мы с Чанцзяном сидели, позевывали, но музыку хвалили: «Ничего, что-то есть». Потом Цзиньхун вытащила альбомы.
До сих пор помню первое впечатление от них. Уголки потерты, загибаются, переплет пахнет прогорклым маслом, словно альбомы принадлежали раньше торговцу блинами. На обложке крупные иероглифы «Весна», и мне сразу вспомнилось, как мы копали ямы, опускали в них саженцы, а на полях ночи напролет ревели тракторы и два буйвола тянули допотопный плуг. Вспомнилось, как сорок дней не стихал ветер, трескались губы, проросла картошка, которую мы ели, пока не пошли свежие овощи. Появились яйца, мы топали за ними на рынок, и подмерзшая земля долго потом хранила наши следы.
Чуть ниже «Весны» шли две строчки помельче — «Избранные работы молодых художников к 5-летию КНР. Масло». Пятилетие? Значит, пятьдесят четвертый год, меня еще и на свете не было. А где же я был? Нигде? Трудно поверить. Неужели когда-то не существовало этого верзилы, шумного и безалаберного, занудливого и беспардонного?! Принялся листать альбом, но без всякого интереса: мазня холодных наблюдателей, которых, в сущности, ничто не волнует.
И вдруг — что-то сверкнуло перед глазами, кольнуло в сердце. Словно распахнулось внезапно окно в темном чулане, давно запертом на замок, и ворвался свет дня, солнца, зари, воды, пламени, молнии, влетели все ветры — востока, запада, юга, севера, ветры весны, ветры осени. Картина называлась «У озера». Две трети холста — искрящаяся поверхность воды. А не наше ли это озеро? Ну-ка, вглядись в эту рябь, в каждый блик, в небо, опрокинутое в воду! По ней скользили когда-то камешки, пущенные рукой малыша, и я кричал озеру: «Мальчик пишет иероглиф, пишет, пишет, не допишет...». Излюбленная присказка нашего детства, бессмысленная, не поддающаяся расшифровке — прямо «модернизм», «поток сознания». Когда же, однако, я успел вымахать в этакого детину, ничем, кроме роста, не выдающегося? С берега склонилась ива, дряхлый ствол пустил свежие побеги — старое и новое, время течет, мне уже девятнадцать! В детстве казалось, что девятнадцать лет — огромный, зрелый, всемогущий возраст! Под деревом виднелся силуэт молодого человека — крошечная, плоская тень, но мне хорошо знакомо все, о чем он думает, чему улыбается, чем увлекается и восхищается, чего ждет, что ищет. Мальчишкой я ходил к озеру за рыбой, раками, моллюсками, лягушками, высматривая лебедей (это, конечно, были феи), крабов (каждый казался волшебником — Сунь Укуном), зайчишек, таскающих репу, златоперых птиц, умеющих говорить, искал в дремучем лесу тайную хижину... А потом всему этому пришел конец, и в озере появились отражения хунсяобинов
Творчество Ван Мэна — наиболее яркий в литературе КНР пример активного поиска новой образности, стиля, композиционных приемов. Его прозу отличает умение показать обыденное в нестандартном ракурсе, акцентируя внимание читателя на наиболее острых проблемах общественной жизни.В сборник вошел новый роман Ван Мэна «Метаморфозы, или Игра в складные картинки», опубликованный в марте 1987 г., а также рассказы, написанные им в последние годы. В конце сборника помещены фрагменты из первого романа писателя, созданного во второй половине 50-х годов и увидевшего свет лишь в 1979 г.
В сборник включены китайские новеллы, созданные за последнее десятилетие, в том числе и в самые последние годы, изображающие сложные, нередко драматические перипетии в жизни страны и ее народа.Состав сборника и справки об авторах подготовлены издательством «Народная литература», КНР, Пекин.
В предлагаемый сборник вошли произведения, в которых главным образом рисуются картины «десятилетия бедствий», как часто именуют теперь в Китае годы так называемой «культурной революции». Разнообразна тематика повестей, рассказывающих о жизни города и деревни, о молодежи и людях старшего поколения, о рабочих, крестьянах, интеллигентах. Здесь и политическая борьба в научном институте (Фэн Цзицай «Крик»), бедственное положение крестьянства (Чжан Игун «Преступник Ли Тунчжун») и нелегкий труд врачей (Шэнь Жун «Средний возраст»), а также другие проблемы, волнующие современный Китай.
В сборник вошли лучшие произведения китайских авторов 70—80-х годов, большая часть которых удостоена премии, а некоторые уже публиковались в СССР. В значительной мере они критически и правдиво отображают обстановку, сложившуюся во время «культурной революции», а также стремление прогрессивных слоев китайского общества как можно быстрее преодолеть негативные последствия «десятилетия великого бедствия».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.