Рассказы - [11]

— Как же это, сеньор? — спросил он уже без улыбки.

Жена толкнула меня локтем.

— А вот как, сеньор, — сказал я, — я подписался своей фамилией и прибавил «с супругой», имея в виду жену, а потом, на следующей строчке я написал полное имя жены, ее литературное имя. Для полной ясности.

— Но где же сеньорита? — спросил он непоколебимо. — Я не видел, чтобы она приехала с вами в мой отель, — он посмотрел на меня и жену, загнув на каждого из нас по пальцу. — Где же сеньорита?

— Нет никакой сеньориты, — поспешно сказал я. — Моя жена и сеньорита — это одно и то же лицо.

Хозяин весь расплылся в широкой улыбке.

— Как это чудесно! — сказал он, низко кланяясь моей жене.

— Что чудесно? — спросил я.

— Вы и сеньорита собираетесь обвенчаться! Это чудесно!

Мы с женой устало прислонились к конторке. К тому времени было уже около одиннадцати, а мы поднялись в четыре утра. Мы остро завидовали другим постояльцам «Реформы», которые уже давно отправились на покой.

— Позвольте объяснить вам, сеньор, — начал я. — Таков обычай у нас, сумасшедших янки. Когда у жены есть свое профессиональное имя, мы иногда пишем вот так, обе фамилии — и по мужу и по профессии. Тогда она может, например, получать телеграммы на любое из этих имен.

— Нет, сеньор, — возразил он. — Это невозможно.

— Что невозможно? — спросил я.

— Телеграф уже закрыт.

— Ну что ж, — сказал я, взглянув на жену. Она устало склонила голову на конторку. — До завтра мы и не рассчитываем на телеграмму. Вы только отведите нам комнату, мы очень хотим спать.

Хозяин важно кивнул головой.

— Теперь все ясно, — сказал он. — Я вас не понял. Простите. И очень сожалею! Я сейчас же отведу вам две комнаты, и вы немедленно сможете отдохнуть.

Жена подняла голову с конторки.

— Одну комнату, — сказала она сонным голосом.

— Это невозможно, — сурово возразил он.

Голова жены снова упала на сложенные руки.

— А почему же невозможно? — спросил я.

— Я не могу отвести вам одну комнату, потому что вы не можете спать вместе с сеньоритой в стенах отеля «Реформа»! Это невозможно. Я отведу вам две отдельные комнаты, сеньор и сеньорита!

Жена подняла руку, показывая, что у нее на пальце обручальное кольцо. Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Уже семь долгих, долгих лет, как мы повенчаны, сеньор, — устало сказала она.

— Тысячу извинений, сеньора, — сказал он важно. — Я глубоко стыжусь своего поведения. Я еще раз прошу простить меня.

Мы с женой вздохнули с облегчением. Уже пройдя полпути к лестнице, мы оглянулись и обнаружили, что хозяин все еще стоит, за своей конторкой. Снова взгромоздив очки на нос, он склонился над книгой, перечитывая мою запись.

— Почему? — спросила она.

— Ваш супруг еще не зарегистрирован в отеле «Реформа». Когда он прибудет, он должен вписать свою фамилию в эту книгу, и тогда я смогу отвести вам комнату на двоих, сеньора.

Он глядел на нас все более сурово.

— Но что же нам делать? — растерянно спросила меня жена.

— Не знаю, — ответил я ей. — Не знаю, что нам делать.

Пока мы стояли в полном недоумении, хозяин снял с доски, висевшей за конторкой, два ключа и повел нас к лестнице. Молча мы последовали за ним, не решаясь сказать ни слова хотя бы шепотом.

Поднявшись в холл второго этажа, хозяин отпер одну из дверей и с поклоном пропустил в нее жену. Но прежде чем я успел пройти за ней следом, он стал на пороге, загораживая мне проход.

— Нет, сеньор! — сказал он, качая головой. — Это невозможно!

Я видел, как жена, поднявшись на цыпочки, выглядывает через его плечо. Она не могла вымолвить ни слова.

Уронив чемоданы, я двинулся на него.

— Позвольте мне еще раз объяснить вам, сеньор, — начал я, изо всех сил стараясь подавить раздражение. — Мы обвенчаны. Моя жена носит обручальное кольцо. Мы хотим занять нашу комнату и наконец отдохнуть. Мы очень устали. Мы весь день ехали сегодня от побережья через пустыню.

Он повернулся к жене и посмотрел на нее. Она умоляюще посмотрела на него.

Немного поколебавшись, он пожал плечами и отступил с глубоким поклоном.

— Я приношу извинения за свою ошибку, — сказал он. — Временами я никак не могу понять обычаев янки. Прошу вас, примите мои извинения!

С новыми поклонами он задом попятился до самой лестницы. Я вбежал в комнату, захлопнул дверь и крепко запер ее, не дожидаясь дальнейших осложнений.

Мы постояли у двери, прислушиваясь, как он спускается с лестницы, и успокоились, только когда он сошел вниз.

Однако вскоре нас разбудил внезапный стук в дверь. Затаив дыхание, мы прислушались. Через минуту стук повторился еще громче. Не отозваться было нельзя.

— Кто там? — крикнул я в темноте.

— Это я, хозяин, сеньор, — ответил он. — Пожалуйста, сейчас же отоприте дверь!

— И не думай! — прошептала жена. — Если он опять начнет спорить, нам не уснуть до утра.

— Но он может выломать дверь, — сказал я.

— Пусть ломает, — сказала, она устало. — Это его дверь.

Мы притаились и притихли.

Новый стук потряс все здание и больше не прекращался.

— Лучше выяснить, что ему надо, — сказал я. — Все равно нам не уснуть.

— Только не давай ему опять затевать спор, — шепнула жена. — Скажи ему, что теперь поздно спорить, но что мы поговорим с ним утром, после завтрака.