Рассказы из далекого прошлого - [29]

— Какъ хороша нынче наша Клеопатра, и какъ красивъ достойный ея Антоній!

Вячеславъ Павловичъ слышалъ эти слова и, нисколько не сконфузившись, обратился къ Костоломову съ слѣдующею любезностью:

— Привѣтствую Терсита въ ожиданіи, когда онъ будетъ побитъ Ахиллесомъ.

Читатель помнитъ, можетъ-быть, что Терситъ есть тотъ прославившійся своимъ безобразіемъ и трусостью грекъ въ Троянской войнѣ, который былъ сраженъ впослѣдствіи быстроногимъ Ахилломъ. Нашъ Акакій зналъ греческую миѳологію и не остался въ долгу у остроумнаго офицера. Онъ успѣлъ вслѣдъ ему пустить фразу:

— Не забывайте, какъ плохо кончилъ славный Антоній!

Въ танцовальномъ залѣ раздались звуки ритурнеля. Играла музыка самая плохая въ мірѣ. Оркестръ составляли нѣсколько странствующихъ музыкантовъ, думавшихъ больше о предстоявшей имъ выпивкѣ, чѣмъ о своихъ прямыхъ обязанностяхъ.

Впрочемъ, для водяной молодежи и такая музыка была хороша, и она съ особымъ увлеченіемъ принялась за танцы. Евгенія Ѳедоровна изъявила желаніе пройтись кадриль, и потому Карабиновъ отправился отыскивать себѣ визави. Но тутъ произошло нѣчто странное: къ кому изъ мужчинъ и изъ дамъ онъ ни подходилъ, отъ всѣхъ получалъ отказъ. Одни говорили, что уже имѣютъ визави, другіе, что не танцуютъ, а третьи просто заявляли, что не желаютъ танцовать ни съ нимъ, ни съ мадамъ Беклешовой. При подобныхъ откровенностямъ лицо Вячеслава Павловича вспыхнуло, онъ сталъ теряться и безсвязно повторялъ:

— Что такое? Почему? Я ничего не понимаю!

Распорядитель танцами ударилъ два раза въ ладоши, и оркестръ грянулъ. Вся молодежь тронулась съ мѣста. На стульяхъ, расположенныхъ вдоль стѣнъ, остались пожилыя маменьки, и между ними разодѣтая, но прекрасная Евгенія Ѳедоровна. Невдалекѣ отъ нея стоялъ оторопѣвшій Карабиновъ. Не знаю, что было бы съ нимъ дальше, если бы къ нему неожиданно не подскочила Элли. Она схватила офицера за руку и быстро проговорила:

— Берите скорѣе свою даму; я и Костоломовъ будемъ вашимъ визави, несчастный побѣдитель!

Элли захохотала, а Вячеславъ Павловичъ бросился къ Беклешовой. Онъ уже подходилъ къ ней, какъ сзади него раздался грубый голосъ:

— Атанде! Ваша кадриль не состоится! я не позволю г-жѣ Мерзляковской играть мною! Я не позволю мою даму мѣнять на какую-то Клеопатру! Г-жа Мерзляковская и г. Костоломовъ наше визави! Я, чортъ возьми, съ вами и съ г. Костоломовымъ стрѣляться буду!

Карабиновъ очутился лицомъ къ лицу съ высокимъ длинноусымъ гусаромъ, щелкавшимъ усиленно шпорами. Гусаръ былъ мѣстный помѣщикъ Оргѣевъ, извѣстный кутила, ловеласъ и азартный игрокъ въ карты. Въ залѣ произошелъ полный скандалъ. Музыка смолкла, пары перемѣшались, съ Евгеніей Ѳедоровною сдѣлалось дурно. Ее унесли въ уборную комнату, гдѣ присутствующія дамы больше разсматривали невиданный ими кринолинъ, чѣмъ оказывали помощь пострадавшей женщинѣ.

VIII.

Съ Беклешовой нервная горячка! Беклешова умираетъ! Такая вѣсть разнеслась по минеральнымъ водамъ и составила цѣлую эпоху въ жизни тоскующаго провинціальнаго общества. Многія изъ дамъ сожалѣли о причиненной ими непріятности больной, другія находили, что она страдаетъ по заслугамъ. Дѣйствительно, что такое Евгенія Ѳедоровна, и откуда въ ней явилась та дерзость къ принятымъ приличіямъ, которую она столь рѣзко и столь шумно проявила? Дочь зажиточнаго помѣщика одной изъ сѣверо-восточныхъ губерній, Мураева, она росла и воспитывалась, какъ всѣ дворянскія дѣвочки сороковыхъ и пятидесятыхъ годовъ. Въ семьѣ она не видѣла ни разлада, ни нужды. Гувернанткой у ней была француженка, жившая лѣтъ двадцать къ ряду въ Муравьевскомъ домѣ. Тѣмъ не менѣе свою милую Францію она не забывала и охотно разсказывала своей воспитанницѣ характерные и пикантные эпизоды изъ минувшихъ революцій въ Парижѣ.

На одиннадцатомъ году Женю отдали въ одинъ изъ губернскихъ институтовъ, изъ котораго она вышла, когда Россія готовилась къ великой освободительной реформѣ. Юное созданіе впервые услышало въ своей семьѣ, что существуетъ на свѣтѣ Герценъ, ратующій за какую-то свободу; что въ Петербургѣ есть писатели, желающіе избавить нашу женщину отъ брачнаго гнета; что въ Псковѣ полицеймейстеръ Гемпель арестовалъ извѣстнаго литератора Якушкина, какъ бродягу, и что газеты кричатъ о такомъ варварствѣ. Словомъ, кругомъ молодой Мураевой происходилъ кавардакъ мыслей, фактовъ, и голова ея закружилась. Въ ней пробудились новыя желанія, чувство недовольства тою средой, въ которой она жила. Въ мѣстномъ университетѣ нѣкоторые профессора открыли популярныя лекціи для публики, и Евгенія Ѳедоровна бросилась слушать упомянутыя лекціи. Тутъ она узнала, что и семья, и бракъ, и установившіеся обычаи въ русскомъ обществѣ — все это скучныя и отжившія начала. Мураева захотѣла фактически обладать тою свободой, о которой такъ много читала и слышала. Въ это время къ ней подвернулся подъ руку пожилой чиновникъ, обезпеченный, съ положеніемъ и не мудрствующій лукаво. Безъ увлеченія, безъ тревогъ, безъ страданій, прелестное созданіе сдѣлалось госпожой Беклешовой.

Съ первыхъ дней брака она уже раскусила мужа — простака, и дала волю своимъ природнымъ порывамъ. Она сходилась со студентами, завела у себя литературные вечера, выписала