Рассказы-исследования - [28]

«Я была уверена, – пишет Авилова, – что он скажет:, „Это значит не любить“, или возмутится расчетливостью, а он замолчал, думал, нахмурился и потом спросил:

– Но, в таком случае, когда же стоит?

Я сказала:

– Когда нет жертв, которых очень, очень жалко, и с той и с другой стороны. А в одиночку всегда можно все перенести, то есть не пожалеть себя. Именно себя надо поменьше жалеть, и тогда ясно будет, стоит ли?

– Я уже говорил вам, что у вас какая-то настоящая, невыдуманная нравственность, – неожиданно заключил он, и я с радостью почувствовала, что он понял меня».

В рассказе «О любви» все было как в жизни, сохранено даже отчество Авиловой. Одинокий Алехин и Анна Алексеевна, «молодая, красивая, умная женщина». У нее немолодой неинтересный муж, который «рассуждает с таким скучным здравомыслием…». И дети – вначале один, а потом и двое. «Даме с собачкой» оставлено то же имя, изменено только отчество. У нее нелюбимый муж с сухой нерусской фамилией фон Дидериц, который «где-то служит», и… собачка. Белый шпиц.

Так у дамы появилась собачка.

Устранено то, что мешало любви. Тайные отношения с Гуровым оправданы, обусловлены желанием жить с любимым человеком и невозможностью преодолеть естественные препятствия: у героя рассказа опять же семья – жена, дети…

Дети в особенности. Он несвободен, потому что не может принести в жертву тех, кого очень, очень жалко…

По пути на свидание с Анной Сергеевной, идя с дочерью, «которую хотелось ему проводить в гимназию», он скучно объясняет ей, почему идет снег.

«– Папа, а почему зимой не бывает грома?

Он объяснил и это».

И сколько еще всего надо объяснять детям… Они ни в чем не повинны.

Невозможно переступить через них, получив оправдание автора. Для него очень важно, что Анна Сергеевна нравственно чиста.

Всего год отделяет рассказ «О любви» от рассказа «Дама с собачкой». Но как переменился подход Чехова к той же теме, насколько глубже, серьезней она разработана.

Чудится, переменился не только подход к теме, но и сам автор.

Прочтя опубликованные воспоминания Авиловой, Бунин рассказал Вере Николаевне Муромцевой-Буниной о своем разговоре с Антоном Павловичем – Чехов советовал Бунину вернуться к жене, так как маленький сын будет страдать (речь шла о первой жене Бунина, с которой Иван Алексеевич расстался).

Иван Алексеевич, улыбнувшись, заметил: «Это влияние Авиловой, как я теперь понимаю, она говорила Чехову: „Ведь непременно будут жертвы. Прежде всего дети. Надо думать о жертвах, а не о себе“».

«Дама с собачкой» – роман, сжатый в атом рассказа. Энергия чувства, заключенного в нем, не убывает. Не высвобождается на протяжении стольких лет, сохраняя разрушительную силу.

Все так явно в этом рассказе, детали его столь реальны. И опять «Славянский базар», подсказанный еще в «Чайке». В нем останавливается всякий раз Анна Сергеевна, приезжая в Москву на свидание с Гуровым.

Как могло случиться, что Авилова не узнала себя в Анне Сергеевне? Не узнала свой голос в коротком монологе, где Анна Сергеевна говорит о себе: «…меня томило любопытство… ведь есть же, – говорила я себе, – другая жизнь. Хотелось пожить! Пожить и пожить…»

Это ее интонация, хорошо знакомая мне теперь по ее записям и дневникам. Тот же взволнованный голос. Самая фраза, словно оттуда вынутая:

«Хотелось пожить! Пожить и пожить…»

Не узнала себя. Помешала неуверенность, «никогда не верила, что он меня любит». Или то, что она знала наверняка, этого не было.

И – не могло быть. Потому что «будут жертвы»…

…Юрий Соболев в своей книге «Чехов» (издательство «Федерация», 1930) насильственно притягивает рассказ «Дама с собачкой» к едва возникшей в ту пору в жизни Антона Павловича Ольге Леонардовне Книппер. Первые письма будущей жене датированы 1899 годом. В том же году написана «Дама с собачкой». Это горестный рассказ о любви без будущего. Он создан на перекрестке минувшего с новым, едва возникшим. Рассказ-прощанье.

«Я умею писать только по воспоминаниям и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно…»

(письмо Чехова Батюшкову от 15/27 декабря 1897 года).

Близилась пора воспоминаний.

«Она плакала от волнения, от скорбного сознания, что их жизнь так печально сложилась…»

«…печально сложилась» у Чехова с Авиловой.

С Ольгой Книппер все еще только складывалось и все было впереди.

Лидия Алексеевна Авилова посвящает главу своих записок поездке в Крым с мужем и дочерью Ниной.

«Я помню свои мысли на балконе – в Симеизе. Миша подошел ко мне и обнял меня.

– Ты думаешь о судьбе своих детей.

– Почему ты угадал?

– Я знаю.

Я прислонилась к нему, и мы думали вместе. Но молчали. Чувства Миши и его мысли были всегда гораздо нежнее, мягче его слов. Я знаю, что тогда мы думали и чувствовали одно и то же…

Разве жизнь так богата счастьем, чтобы его выбирать?

В эту весну двое из моих трех нашли свое счастье, захотели его всей душой. И эти двое спросили у нас: „Можно? Вы согласны? Вы поможете нам быть счастливыми…“

…Мы, разные, но одинаково любящие, мы могли сказать только то, что кричала нам наша любовь. И я, после тяжкого разочарования в себе, в своем знании и опыте… хотела